Избранные произведения в одном томе

Бошер знал, каким он хотел стать — каким должен был стать, — чтобы добиться поставленных в жизни целей. Эти цели были ясны еще в юности: полная финансовая независимость, репутация добросовестного, надежного работника, достойный, по любви брак и дети, которые заслуживали бы уважения окружающих. Позже к этому можно будет добавить политический вес и высокую должность федерального судьи. Но все благие намерения останутся чистой воды фантазиями, если он не научится при любых обстоятельствах твердо держать себя в руках. Усилием воли Бошер заставлял себя быть осмотрительным, гасить вспышки ярости, чтобы выглядеть в глазах людей спокойным и рассудительным человеком. Со временем ему удалось оставаться таким даже с Жинетт. Цену приходилось платить высокую, но пока усилия себя оправдывали. В глубине души, и Бошер знал это, он остался тем же несдержанным человеком, склонным к мгновенным перепадам настроения, готовым пойти на все ради удовлетворения внезапно вспыхнувшего желания. Расчетливо неторопливые движения, ровная и плавная манера речи, исходившая от всего его облика доброжелательность были не более чем средствами самосохранения. Производя впечатление могучего, незыблемого утеса, Бошер мучился ощущением постоянно висевшей над ним опасности. Флегматичный и трезвомыслящий внешне, он вел ежедневную битву с приступами неистового гнева, с собственным безрассудством, в страхе ожидая того момента, когда мягкую и благостную личину взорвет борьба кроющихся под ней страстей.

Спровоцировать, спровоцировать…

Бошер пожал плечами, бросил последний взгляд на высокого, со вкусом одетого господина в витринном стекле и зашагал к отелю. Жинетт и мужчины в плаще уже не было. Решительно, быстро подойдя к дверям, он выбросил окурок сигары и вошел.

Жинетт и ее спутник стояли у конторки администратора. Свою тирольскую шапочку мужчина медленно крутил в руках. Приближаясь, Бошер услышал обращенный к администратору вопрос жены:

— Est-ce que Monsieur Beauchurch est rentré?

Это была одна из немногих французских фраз, которые он мог понять на слух. Жена интересовалась, вернулся ли он.

— Добрый вечер, мадам, — со спокойной улыбкой проговорил Бошер. — Не могу ли я вам чем-то помочь?

— Том! — повернулась на его голос Жинетт. — Я так надеялась, что ты уже вернулся! — Она поцеловала его в щеку, и Бошеру показалось, что жена чувствует себя несколько неуверенно. — Хочу познакомить тебя со своим другом. Будьте добры, господа! Клод Мастре — мой муж.

Бошер пожал протянутую ему руку. Мгновенный контакт оставил на коже ощущение сухости и беспокойства. У высокого и худощавого Мастре были гладкие каштановые волосы и прямой, довольно длинный нос. Под остро надломленными бровями прятались глубоко посаженные встревоженные глаза. Приятное лицо выглядело землисто-серым, усталым, как будто его обладатель страдал от постоянного недосыпания. На приветствие Бошера он ответил вежливой улыбкой, за которой крылась неясная мольба.

— Ведь тебе никуда больше не нужно идти, правда, Том? Мы можем выпить что-нибудь в баре.

— Естественно.

— Не хочу портить вам вечер, — произнес Мастре по-английски, с заметным акцентом, но достаточно четко и внятно. — В Париже всем вечно не хватает времени.

— Нам все равно нечего делать до самого ужина. Я бы с удовольствием выпил, — возразил Бошер.

Мимо столиков, за которыми милые пожилые дамы пили из крохотных чашечек чай, они прошли в бар — погруженный в полумрак огромный зал, стены которого были обшиты панелями красного дерева. Позолоченная лепнина стен и потолка создавала атмосферу роскошного дворца начала прошлого века. Стиснув руку мужа, Жинетт плечом к плечу с ним проследовала мимо вежливо придержавшего дверь Мастре. Бошер с наслаждением вдохнул пряный аромат ее духов.

— Как мама? — спросил он, направляясь к столику у окна, которое выходило на Тюильри.

— Очень неплохо. Была разочарована твоим отсутствием.

— Как-нибудь в другой раз.

Вместе с плащом Бошер отдал официанту и сверток с альбомом, решив сделать жене сюрприз позже, по возвращении в номер.

— Довольно мрачное местечко, а? — заметил Мастре. — Такое впечатление, что здесь живут привидения.

— Лет сто назад тут наверняка царило веселье, — отозвался Бошер.

Они попросили официанта принести виски, и Бошер вновь ощутил терпкую волну, когда Жинетт с сигаретой наклонилась к щелкнувшей в его руке зажигалке. На лице Мастре был написан — так, во всяком случае, показалось Бошеру — холодный интерес: француз как будто анализировал взаимоотношения сидящих напротив него супругов.

У самой стойки сидели двое внушительных американцев, их голоса создавали басовитый, рокочущий фон, но время от времени отдельные фразы можно было разобрать вполне отчетливо.

— …А с бельгийской делегацией у нас будут проблемы. Настроены они очень скептически и полны подозрений. Причины абсолютно понятны, однако…