Избранные произведения в одном томе

— Ну хотя бы обратиться в полицию.

— В Америке человек бы тут же пошел в полицию. У нас… — Он сделал большой глоток. — Я не могу похвастаться добрыми отношениями с полицией. Уверен, мою почту читают, а телефон прослушивается. Иногда я замечаю, что за мной следят.

— Какая низость, — проговорил Бошер.

— Мне нравится твой муж, — повернулся Мастре к Жинетт. — Он находит это низостью! Очень по-американски.

— Нечто подобное было и в Америке, и не так в общем-то давно.

— Знаю, знаю. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто Америка для меня — сказочная страна, которая не подвержена болезням века. И все же у вас, как я сказал, человек первым делом побежал бы в полицию…

— Вы действительно думаете, что вас могут попытаться убить?

Бред какой-то. Что за ерундой они занимаются в отпуске, пронеслось в голове у Бошера. Очень содержательный разговор.

— Может быть, не в данный момент, — бесстрастно ответил Мастре, как человек, рассматривающий проблему, не имеющую к нему никакого отношения. — Но когда заварится каша — почти наверняка.

— И как же она, по-вашему, заварится? — Бошеру было трудно представить, что восхитительный, бурлящий беззаботной жизнью Париж будет отдан на поругание смутьянам и убийцам.

— Как заварится? — Мастре задумчиво смотрел в полумрак бара, словно подбирая слова, чтобы описать картину открывающегося перед городом будущего. — Не считая себя провидцем, могу только предполагать. Все будет зависеть от де Голля. От состояния его здоровья — физического и политического. От его способности выжить. Сейчас в стране некоторое потепление, мы называем его detente. Заговорщики выжидают. Палачи и убийцы в тени. Но если генерал вдруг сдаст — возраст, излишняя уверенность в собственных силах, обычный промах, — то развитие событий не заставит себя ждать.

— Каких событий?

— Скажем, мятеж наших войск в Алжире. Потом десант захватит аэродромы уже здесь, в различных районах страны начнут действовать вооруженные и хорошо подготовленные отряды коммандос. В их руках окажутся местные органы власти, радио— и телестанции, будут брошены в тюрьмы или тайно казнены некоторые наиболее влиятельные политики. Словом, все как обычно. Никакого секрета в этом нет. Нерешенным остается только вопрос времени.

— Ты веришь в это? — повернулся Бошер к жене.

— Да.

— Другие твои друзья рассуждают так же?

— Почти все — да.

— А вы? — Он посмотрел в глаза Мастре. — Что вы сами собираетесь делать в подобной ситуации?

— Предложу свои услуги правительству. Если оно, конечно, еще будет существовать, а меня куда-нибудь не упрячут.

— Господи, — вздохнул Бошер, — нелегко быть французом.

— Временами в этом есть кое-какие плюсы.

— Хорошо. — Он вновь повернулся к Жинетт. — В курс дела вы меня ввели. Не понимаю только зачем? Для чего мне пришлось все это выслушать?

Жинетт и Мастре обменялись взглядами. Бошер вновь почувствовал себя посторонним, чужаком.

— Позволь мне объяснить, дорогая. — Легонько коснувшись руки Жинетт, Мастре поднес к губам бокал, как оратор, которому нужно выдержать паузу. — Мистер Бошер, ваша супруга высказала любезное предположение, что вы согласитесь оказать мне помощь… — Он смолк, ожидая вопроса, но его собеседник молчал. — Суть дела, к сожалению, заключается в деньгах.

О боже, подумал Бошер, сколько ненужной болтовни ради того, чтобы попросить взаймы! Очень жаль, что Жинетт потребовалось такое долгое вступление. На лице его все явственнее читался отказ.

— Если в стране начнется заваруха, — отведя взгляд в сторону, продолжал Мастре, — а я почти уверен, что так и произойдет, мне скорее всего придется покинуть Францию. Или по меньшей мере моей жене и детям. В любом случае я чувствовал бы себя значительно увереннее, располагая определенной суммой в зарубежном банке. Счетом где-нибудь в Швейцарии можно было бы пользоваться без особых формальностей…

— Я сказала Клоду, что в четверг мы выезжаем в Женеву. — В голосе жены Бошеру послышался вызов. — Нам не составило бы никакого труда…

— Буду говорить прямо. Ты обещала своему другу деньги на… — Увидев вытянувшееся от изумления лицо Мастре, Бошер прервал фразу. — Я что-нибудь неверно понял?

— Именно так. — Мастре выглядел рассерженным и смущенным одновременно. — Я вовсе не собирался просить у вас взаймы. У человека, которого вижу впервые в жизни, я не взял бы и ста франков.

— Жинетт, говори лучше ты, — попросил Бошер.

— Подданные республики Франция не имеют права вывозить деньги за пределы страны, — четко пояснила мужу Жинетт. — Разрешенная к вывозу сумма просто смехотворна. И поскольку мы все равно едем в Швейцарию, я посчитала, что нам будет очень легко оказать Клоду эту услугу.

— Если я не ошибаюсь, вывозить из Франции крупные суммы не может никто, в том числе и американцы.

— Предел — двести пятьдесят новых франков, — сообщил Мастре.

— Но американцев на таможне не беспокоят, — вставила Жинетт. — Им даже чемоданы открывать не приходится. На вопрос: «Сколько везете с собой наличных денег?» — человек отвечает: «Что-то около сотни», — и все, он свободен.

— Но формально это нарушение закона, — упрямо заметил Бошер.