Избранные произведения в одном томе

— Хорошо. Не думайте обо мне. Сейчас во мне живет брат, и это он говорит с вами моими устами… — Пробиваясь через волны тошноты и слабости, Толлер описывал мучительный вселенский треугольник, связь между человечеством, деревьями бракки и птертой, и там, где не хватало реального знания, он прибегал к воображению.

Как и всегда при истинном симбиозе, выгоду извлекали обе стороны. Птерта кормилась в верхних слоях атмосферы, по всей вероятности, следовыми количествами пикона и халвелла, или газом маглайном, или пыльцой бракки, или какой-то производной всего этого. Взамен птерта уничтожала организмы, угрожавшие благополучию бракки. Используя слепые силы случайной изменчивости, птерта изменяла свой внутренний состав до тех пор, пока не наткнулась на эффективный яд. И после этого ее путь определился: она оттачивала, концентрировала и нацеливала свое оружие, чтобы оно стало способным начисто стереть с лица земли все, что не заслуживало жизни.

На Верхнем Мире перед человечеством лежит дорога, требующая уважительного обращения с браккой. Можно использовать лишь мертвые деревья, только у них брать сверхтвердые материалы и энергетические кристаллы. А если запас окажется недостаточным, значит, надо разработать заменители или соответственно преобразовать человеческую жизнь. Если не удастся сделать это, история человечества на Верхнем Мире повторит историю человечества на Мире…

— Признаю, ты произвел на меня впечатление, — произнес Чаккел, когда Толлер наконец закончил свою речь. — Доказательств твоим словам нет, но они заслуживают серьезного внимания. К счастью, нашему поколению довелось многое пережить, и поспешные решения здесь не уместны. Да пока у нас хватает и других забот.

— Вам не следует так думать, — настаивал Толлер. — Вы правитель… у вас есть уникальная возможность… и уникальная ответственность… — Он вздохнул и замолчал, уступив усталости, перед которой, казалось, померкло само небо.

— Сохрани силы на будущее, — мягко сказал Чаккел. — Надо дать тебе отдохнуть, но прежде, чем уеду, я хотел бы узнать еще одно. Скажи, у вас с Леддравором была честная борьба?

— Почти… честная, пока он не уничтожил мой меч, измазав его бракковой желчью.

— Но ты все равно победил.

— Я должен был победить. — От боли и крайнего утомления Толлером овладело какое-то мистическое чувство. — Я был рожден для того, чтобы победить Леддравора.

— Возможно, он знал это.

Толлер заставил свой взгляд сосредоточиться на лице Чаккела.

— Не понимаю, что вы…

— Может быть, у Леддравора не лежало сердце к нашему новому началу, — объяснил Чаккел. — Может быть, он в одиночку преследовал тебя, поскольку догадывался, что ты и есть его Яркая Дорога?

— Такая мысль не радует меня, — прошептал Толлер.

— Тебе надо отдохнуть. — Чаккел поднялся и обратился к Джесалле: — Ухаживай за ним ради себя и ради меня. У меня есть для него дело. Я думаю, еще несколько дней его не стоит перевозить, у вас тут вполне удобно. Нужны ли вам какие-нибудь припасы?

— Не помешало бы побольше свежей воды, Ваше Величество, — ответила Джесалла, — а помимо этого, у нас все есть.

— Так. — Некоторое время Чаккел рассматривал ее лицо. — Я забираю вашего синерога, поскольку у нас самих их всего семь, а разведение должно начаться как можно скорее. Однако я выставлю поблизости охрану. Когда сочтете, что готовы к отъезду, позовете их. Вас это устраивает?

— Да, Ваше Величество. Мы вам обязаны.

— Полагаю, твой пациент не забудет этого, когда поправится.

Чаккел повернулся и зашагал к ожидавшим его солдатам. Двигался он энергично и уверенно, как человек, который управляет своей судьбой и судьбами других.

Позже, когда на склоны вернулась тишина, Толлер проснулся и увидел, что Джесалла перебирает и сортирует коллекцию листьев и цветов. Она разложила их перед собой на земле и беззвучно шевелила губами, размещая образцы в порядке, который сама придумала. За ее спиной, прибывая на глазах, сиял яркий чистый полукруг Мира.

Толлер осторожно сел. Он взглянул на груду скальных обломков в глубине пещеры и тут же отвернулся, не желая видеть, как оттуда ему подмигнет маленький фонарик. Лишь когда это наваждение прекратится, Толлер узнает наверняка, что избавился от болезни. А до этого он не желал, чтобы ему напоминали, как близок он был к смерти и к утрате всего, что значила для него Джесалла.

Она подняла взгляд от создаваемых узоров.

— Ты там что-то увидел?

— Там ничего нет, — ответил он, стараясь улыбнуться, — абсолютно ничего.

— Но я заметила, ты и раньше глазел на эти камни. Ну-ка, что у тебя за тайна? — Немного кокетничая, Джесалла подошла к Толлеру и присела рядом, чтобы понять, куда он смотрит. Внезапно ее глаза удивленно раскрылись.

— Толлер! — От изумления она лепетала по-детски тихо. — Там что-то светится!

Она проворно вскочила на ноги, перешагнула через Толлера и побежала в глубь пещеры.