Избранные произведения в одном томе

— Спасибо, господин генерал-майор.

— Ты неисправим. Послушай, Рус, я хотел спросить…

— Господа офицеры, Его Императорское Величество кайзер! — преисполненным торжественности и значения голосом объявил порученец. Чтобы так говорить, не обойдёшься без уроков сценической речи…

Вошёл кайзер. В мундире, с колодочкой наград, ни дать ни взять — пожилой отставник, бывший преподаватель какой-нибудь истории военного искусства из Академии Генштаба. За ним следом — Его Светлость регент, он же эрцгерцог Адальберт, вчерашний мятежник.

Все дружно вытянулись по стойке «смирно».

— Прошу садиться, господа.

— Вам сюда, гауптманн, — прошипел внезапно выросший рядом со мной ещё один порученец. Ему пришлось отодвинуть для меня стул, и я видел, что сие действие его едва не добило.

Рядом сел Валленштейн.

Господа генералы (среди них я узнал Ланца) рассаживались, нажимали кнопки на планшетках, напустив на себя самый важный вид, что-то рассматривали на дисплеях. Передо мной ничего не было, даже банальных карандаша с бумагой. Равно как и перед Валленштейном.

— Прошу вас, Адальберт, — кивнул император. Тот поднялся, прочистил горло.

— Господа генералы. Пользуюсь случаем ещё раз принести свои самые искренние извинения тем из вас, кто пережил… малоприятные часы, будучи облыжно обвинён и подвергнут аресту в результате самоуправства людей бывшего начальника Службы безопасности Даркмура. Это было необходимо. Я должен сказать, что всё происшедшее — результат нашего совместного контрудара, нанесённого по группировке, планировавшей захват власти и полное преображение нашей Империи. Если вы помните, мне пришлось использовать кое-что из их фразеологии. Мы сожалеем, что дело дошло до открытых столкновений.

Господа генералы переглянулись, но никто не дерзнул высказаться.

Враньё, подумал я. Хорошая мина при плохой игре. Попытка помириться с аристократией. Или… или на самом деле тонкая интрига Его Светлости эрцгерцога, с тем чтобы хоть как-то, но «поцарствовать», пусть даже со званием «регента», возможность, так сказать, открыть глаза кайзеру на его собственного сынка.

— Здоровая часть сил в той же Службе безопасности на нашей стороне…

— И мы отделили зерна от плевел в самом правительствующем доме, — перебил Адальберта кайзер. — Мною изменён закон о престолонаследии. Кронпринц Зигфрид, равно как и его потомство, из него исключены. Права на корону перешли к Фридриху, моему второму сыну. Он не замечен… ни в каких склонностях, которые помешали бы ему достойно исполнять законы нашей великой Империи.

Теперь уже переглянулись мы с Валленштейном. А нам-то зачем это сообщать? Высший генералитет, Генштаб, всё такое прочее — ещё можно понять, а вот мы?..

— Господин Фатеев, господин Валленштейн, пусть вас не удивляет то, что мы решили сделать это объявление в вашем присутствии, — кайзер словно прочёл мои мысли. — Я правильно понял, господин Фатеев, что ваши, гм, услуги Империи требуют оплаты в виде предоставления независимости Новому Крыму?

— Да, Ваше Величество, — как можно спокойнее ответил я.

— То есть вы расцениваете себя прежде всего как гражданина своей родной планеты, а не всей Империи?

— Ваше Величество, мы слишком хорошо помним обстоятельства вхождения в Империю. И да, я — русский, я принадлежу Новому Крыму. Последнему осколку земли, оставшемуся у людей моего языка, простите мне эти высокие слова.

— Но у вас есть полномочия, подтверждённые конституционным большинством избирателей Нового Крыма? — подняв брови, осведомился кайзер. — Вы можете пребывать в полной уверенности, что все ваши соотечественники только и мечтают, что о независимости, а на самом деле это может оказаться совсем не так?

— Я дерзну утверждать, Ваше Величество, что достаточно хорошо знаю помыслы и чаяния моих сограждан.

— Но тем не менее единственным внятным инструментом для выяснения их позиции может стать только всепланетный референдум, проведение которого, я считаю, должно обязательно быть включено в нашу сделку, если она вообще состоится, — холодно бросил кайзер, и господа генералы тотчас послушно закивали в ответ, ну точь-в-точь как китайские болванчики. — И потом, господин Фатеев… Как вы себе представляете независимость своей родной планеты? Десять процентов суши, остальное — океан. Минеральные ресурсы присутствуют, но почти исключительно — под водой, их промышленная разработка крайне затруднена. Но, в конце концов, если ваши ползуны не перестанут размножаться… — кайзер вдруг нагнулся вперёд, впиваясь в меня взглядом. — А что вы станете делать не сейчас, не через двадцать лет, а через пятьдесят-шестьдесят? В Империи сменится власть. И новому императору может прийти в голову, что терпеть независимый Новый Крым — слишком большая роскошь. Что может одна планета противопоставить тысячам других миров? Что сможет гарантировать вашу неприкосновенность?

— Подпись и достоинство императоров… — начал я, однако кайзер прервал меня раздражённым взмахом.