Избранные работы

Именно так мы, исходя из экземпляров феноменологического опыта или возможности опыта, можем, очевидно, осуществлять свободную вариацию и, поднимаясь к чистому и необходимому «вообще», можем описывать совершенно инвариантный стиль феноменологической субъективности как стиль чистого Я и общности Я вообще, жизни сознания вообще с ноэзисом и ноэмой вообще и т. д. Таким способом феноменолог постоянно осуществляет не только феноменологическую редукцию как метод раскрывающего опыта, но и «эйдетическую редукцию». Феноменология становится универсальной наукой, относящейся к непрерывному единому полю феноменологического опыта, однако его темой теперь является исследование инвариантного формального стиля этого поля, его бесконечно богатого структурного Apriori, – Apriori чистой субъективности как отдельной субъективности в пределах интерсубъективности и Apriori самой интерсубъективности. Ни одно Я не мыслимо без Я-сознания, без восприятия, воспоминания, ожидания, мышления, оценивания, деятельности и т. д., как и без фантазирования, в котором всякое такого рода сознание превращается в «как если бы». Не существует восприятия, которое само как восприятие не имело бы своего формального стиля. И так же – для других категорий сознания.

Все так возникающие понятия и положения априорны в том же смысле, что и, например, чисто логические и математические истины. Здесь, как и повсюду, подлинное Apriori предполагает, что вариация и переход к безусловно всеобщему, к такому модусу сознания, как «свободная возможность», происходит не в смутном мышлении по поводу пустых и словесных представлений, но в действительной интуиции, в образовании действительных экземплярных созерцаний, которые именно в той мере должны быть раскрыты в действенном опыте, в какой они играют роль в чистом обобщении. В отношении феноменологического опыта с его горизонтами интенциональной импликации это означает, что доступ к подлинному Apriori часто довольно труден. Феноменологический опыт как эксплицитный – сам уже есть результат тяжелой методической работы. Применение метода вариации в эгологической установке вначале дает систему инвариантов собственного ego и не касается вопроса об интерсубъективной доступности и значимости этого Apriori. Если же привлекается опытное постижение Другого, то тогда становится ясно, что к его предметному смыслу (т. е. к alterego

) а priori принадлежит то, что он сущностно аналогичен моему ego ; что Другой, таким образом, необходимо имеет тот же самый сущностный стиль, что и Я. Поэтому эгологическая феноменология сохраняет значимость для любого

ego вообще, а не только для меня и моих вариантов фантазии. После введения расширенной редукции, редукции к феноменологически чистой интерсубъективности, проявляется и универсальное Apriori для общностей субъектов, редуцированных к их внутренне-феноменологическому и чистому единству.

§ 9. Принципиальная функция чисто феноменологической психологии для точной эмпирической психологии

Возникшие благодаря эйдетической редукции априорные понятия суть выражения сущностно необходимой стилевой формы, с которой связано всякое мыслимое фактическое бытие Я и жизнь сознания. Все эмпирически-феноменологические понятия подчиняются им как логическим формам, подобно тому как все эмпирические понятия, с помощью которых строятся естественнонаучные фактические высказывания, одновременно причастны априорным понятиям природы. Отсюда, само собой разумеется, и безусловная нормативная значимость основывающихся на априорных понятиях априорных истин для всей эмпирии, принадлежащей соответствующему региону бытия, здесь – чисто психическому.

Сюда естественным образом примыкает и разъяснение значения феноменологической психологии для безусловно гораздо шире простирающейся психологии вообще. Феноменологическая психология – безусловно необходимый фундамент для построения строго научной психологии, которая была бы подлинным и действительным аналогом точного естествознания. Точность последнего заключается в том, что оно основывается на своем Apriori, на разработанной в собственных дисциплинах (хотя и не полно) системе форм мыслимой природы как таковой. Благодаря теоретическому соотнесению фактического в опыте с этим Apriori формы, смутная эмпирия становится причастной сущностной необходимости, а весь естественно-научный метод получает новый смысл, состоящий в том, чтобы под все смутные понятия и правила подвести фундамент из «точных»; т. е. лишь эмпирически определимым особенностям придать априорную форму, которая как таковая предписывает всему эмпирическому, поскольку оно должно быть «объективным», необходимость в пределах универсума природы [189] . То, что Apriori здесь является количественным, требующим выражения в величине и числе, связано с самой сущностью природы как природы.