Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Применим теперь сказанное к примеру Бастиа. Причина, почему Гийом в конце года должен возвратить Жаку больше, чем один такой же рубанок, заключается не в большей силе, сообщаемой отданным внаем рубанком, «ибо она не представляет собою элемента», а обусловливается элементами времени — разницей в один год между отдачей внаем и возвратом рубанка. Если мы ограничим исследование одним этим примером, «то мы не найдем в нем ничего такого, что указывало бы, каким образом должен действовать элемент времени, ибо рубанок в конце года имеет не большую ценность, чем в начале. Но возьмем вместо рубанка теленка, и нам станет вполне ясным, почему Гийом, чтобы поставить Жака в те же условия, в каких он находился бы, если бы не давал взаймы, должен был бы в конце года возвратить уже не теленка, а корову. Или предположим, что десять дней труда было затрачено на посев хлеба, и мы тотчас же заметим, что Жак не был бы вполне вознагражден, если бы в конце года он получил обратно только такое же количество хлеба, ибо в течение года засеянное зерно проросло бы, выросло и умножилось; точно так же, если бы рубанок был пущен в обмен, то он мог бы в продолжение года обернуться несколько раз, при каждом обмене принося прирост Жаку... В конечном счете выгода, которая создается течением времени, вытекает из творческой силы природы и из различий в силах природы и человека».

Эта теория обнаруживает очевидное сходство с теорией естественной производительности Тюрго. Обе они исходят из того отправного пункта, что некоторые виды благ обладают способностью производить прирост ценности, как даром природы, и обе показывают, что этот дар, под влиянием обмена и стремления хозяйствующего субъекта обращать свои капиталы на самое прибыльное предприятие, должен был бы искусственно распространиться на все виды благ. Они расходятся только в том, что Тюрго

видит источник прироста ценности совершенно вне капитала, в приносящей ренту земле, между тем как Джордж ищет его внутри капитала, в некоторых естественно умножающихся видах благ.

Благодаря этому различию Джордж избегает наиболее существенного возражения, которое мы сделали

Тюрго. Тюрго оставил невыясненным, почему уже за относительно низкую цену можно купить земельные участки, которые в конце концов приносят бесконечно большую ренту, и, благодаря этому, дать бесплодному капиталу преимущество постоянно существующей естественной производительности. У Джорджа, напротив, очевидно, что неумножающиеся блага обмениваются на умножающиеся в одинаковом отношении. В самом деле, последние могут, благодаря производству, быть произведены в любом количестве, и поэтому возможность увеличить их предложение не допускает того, чтобы за них получали бо ́льшую цену, чем за неумножающиеся блага, стоившие таких же издержек производства.

Зато теории Джорджа

можно сделать два других и, как я полагаю, решающих упрека.

Во-первых, разделение отраслей производства на две группы, в одной из которых живые силы природы должны составлять особый элемент наряду с трудом, в другой же не должны, совершенно не выдерживает критики. Джордж повторяет здесь в несколько видоизмененной форме старую ошибку физиократов, которые так же признавали содействие природы в производстве одной только отрасли — земледелии. Естественные науки давно уже нам доказали, что содействие природы универсально. Все наше производство покоится на том, что мы умеем посредством применения сил природы придать непреходящей материи полезную форму. То обстоятельство, является ли сила природы, которой мы при этом пользуемся, органической или неорганической, механической или химической, совершенно не меняет отношения, в котором находится сила природы к нашему труду. Утверждение, будто в производстве при помощи рубанка «действующей причиной является один только труд», совершенно ненаучно; движение мускулов строгальщика приносило бы очень незначительную пользу, если бы ему не помогали естественные силы и свойства стального лезвия рубанка. И верно ли также утверждение, будто в силу характера строгания досок, как простого «изменения формы или места материи», природа ничего тут не в состоянии сделать без труда? Нельзя ли вставить рубанок в какую-либо автоматическую машину, которую приводят в движение силой воды и которая беспрерывно продолжает производить даже тогда, когда плотник спит? Неужели в производстве хлеба природа делает больше? И тем не менее содействие природы здесь является элементом, а там нет?

Во-вторых, Джордж сам не объясняет того первичного явления процента, при помощи которого он желает объяснить все остальные явления. Он говорит, что все виды благ должны приносить процент, так как их можно обменять на хлеб, скот или вино, а последние ведь приносят процент. Но почему же приносят процент эти последние?