Избранные труды по теории искусства в 2 томах. Том. 2

Они не понимали того, что эти краски и эти формы, которые составляли сущность этой «отвратительной манеры», есть «насилие над природой», где натура и чисто художественные средства позволяют создать особый мир Марка. Фантастический, но и реальный мир.

Можно спросить: «Когда вы еще видели синих лошадей?» И редко особо предрасположенная личность сможет ответить тихим и прерывающимся голосом: «Но... временами, вечером, при заходе солнца, черные кони часто выглядят синими». — «Что за шутка, однако же!»

Время было трудным, но героическим. Мы писали наши картины. Публика плевалась. Сегодня мы пишем картины и публика говорит: «Как мило!» Такое изменение вкусов не значит, что время стало полегче для художников.

Вместо прямого и естественного контакта с искусством новые трудности и новые препятствия возникали каждый день и находили место между произведением и зрителем. Так, люди с предубежденным мнением не видели немецких источников искусства Марка, так сказать, «немецкого духа», и потому не считали его живопись истинно немецкой. Я же вижу в нем «немецкие корни», потому что Марк любил свою страну. По моему мнению, в данном случае «национальный дух» тождественен универсальному человеческому источнику.

Марк и я глубоко погружались в живопись, хотя, впрочем, только живопись не была достаточна для нас. В то время я планировал «синтетическую книгу», которая бы излучала веру, «разрушая стены», которые существовали между одним и другими искусствами, между официальным и отвергаемым искусством и, в конечном итоге, доказывала, что вопрос искусства не есть исключительно лишь форма, но и художественное содержание также. Разделение искусств, их изолированное существование внутри небольших «ящиков» с высокими, жесткими и светонепроницаемыми стенами, было для моего ума одним из лишенных будущего и опасных последствий «аналитического» метода, задавливающего «синтетический» в науке и делающего то же самое и в искусстве. Последствия этого были жестокие, они порождали зауженные точки зрения и чувствования, лишенные всякой свободы восприятия, которая грозила им смертью.

Моя мысль заключалась, к примеру, в том, что различие между «официальным» и «этнографическим» искусством не имеет особых причин для существования; эта вредная привычка не ощущать органический внутренний корень искусства, что ниже внешнего различия форм, могла в целом стать результатом всеобщей утраты взаимного действия между искусством и жизнью человечества. Похожим является различие между искусством детей — «дилетантов» — и «академическим» искусством — постепенное различие между «совершенными» и «несовершенными» формами — что скрывает их силу выражения и их общий корень.

Сегодня такая идея не покажется особенно новой, ведь прошло уже двадцать пять лет с того времени. Но, говоря взаправду, стоит сказать, что такая точка зрения не изменилась сильно в основном, и «вопрос формы» еще удушает художественное содержание (смотри, к примеру, вопрос о «возможности нефигуративного искусства»).

Более того, моя идея также состояла в том, чтобы живописцы, музыканты, поэты, танцоры и другие работали бы бок о бок, и, держа это в уме, я хотел просить художников в их отдельных «ящиках» работать вместе над проектируемой книгой.

Марк отнесся с энтузиазмом к этому плану, и мы решили начать немедленно. Это была изумительная, быстрая работа, и в течение нескольких месяцев «Синий всадник» (альманах) был готов к публикации. Он появился в 1912 [-м]. Впервые в Германии мы показали в книге по искусству «дикое» искусство, баварское и русское «народное» искусство («живопись под стеклом» ex-voto [ex-voto — согласно обету (лат.)], лубки и др.), «детское» и «дилетантское» искусство. Мы поместили факсимильно воспроизведенную партитуру «Herzgewächse»[118] Арнольда Шёнберга, музыку его учеников Альба-на Берга и Антона фон Веберна, вперемежку живопись старую и новую, т. д.

Статьи писали живописцы, музыканты. Делакруа и Гете[119] предвосхищали наши идеи своими высказываниями. Сто сорок одна репродукция «иллюстрировала» эти идеи.

Большой успех книги, особенно среди молодежи, свидетельствовал о том, что она появилась в нужный момент.

Вдохновленные, мы строили планы следующей книги, в которой бы объединили силы обеспокоенных художников и интеллектуалов. Открыть корень общности искусства и науки стало нашей мечтой и требовало немедленной реализации.

Однако война положила конец нашим мечтаниям.

За несколько месяцев до начала войны Марк получил шанс реализовать одно из своих наибольших желаний, а именно: приобрести небольшое имение в деревне. Он обзавелся очень симпатичным домиком в глубине леса, с маленьким садиком, с травянистой лужайкой, по которой прогуливались его косули. Сюда я пришел сказать ему «до свидания» в ожидании завершения войны — люди думали, что она продлится не более нескольких месяцев. Но Марк ответил мне «adieu»[120]

.

«Что значит для тебя "Adieu?"» — «Но мы же не увидимся вновь, я знаю».

Франц Марк был убит под Верденом 21 февраля 1916 года.

Комментарии