В первой половине XIII в. борьба развивалась в общем в пользу гвельфов. Вмешательство войск Фридриха II привело, однако, к их массовому изгнанию. В ответ флорентийские пополаны в октябре 1250 г. поднялись на восстание против господства феодальной гибеллинской знати. Вооруженные купцы и ремесленники провозгласили создание первой пополанской конституции. Отныне пополаны получали внутри коммуны свою особую военную и политическую организацию во главе с «капитаном народа». Впервые пополаны пришли к власти. Это было сокрушительным ударом не только по гибеллинскому, но и по гвельфскому нобилитету. В 1250 г. открыто обнаружились глубокие противоречия внутри гвельфского блока. Пока гибеллинская опасность была слишком сильна, а пополаны слишком слабы, чтобы бороться на два фронта, эти противоречия зрели подспудно. Но в 1250 г. гвельфский блок дал зияющую трещину. И все же он сохранялся, ибо гибеллинская опасность, по-прежнему маячившая на горизонте, повелительно требовала сплочения всех антигибеллинских сил. После десяти лет пополанского господства, отмеченных военными победами и экономическим процветанием, битва при Монтаперти снова отдала Флоренцию в руки гибеллинов и немецких рыцарей императора Манфреда.
Гибель Манфреда и воцарение в Неаполе Карла Анжуйского создали новую ситуацию. В ноябре 1266 г. пополанское восстание сбросило власть гибеллинов и привело к их окончательному изгнанию. По просьбе гвельфского дворянства в город вступили французские войска. Очередное вмешательство внешних феодальных сил опять отбросило назад развитие Флоренции. Вместо Манфреда флорентийцам посадили на шею Карла Анжуйского, вместо немецких наемников – французских наемников, вместо засилья гибеллинской знати наступило засилье знати гвельфской. Хозяином города стала организация гвельфского нобилитета, так называемая Партия, на которую опирались наместники Карла.
В 1267 г. гибеллины были навсегда изгнаны из города, а в следующем году битва при Тальякоццо оборвала вековые притязания Гогенштауфенов на независимость Флоренции и лишила гибеллинов самой важной опоры. Отныне они всегда будут являться второстепенным фактором флорентийской истории. Тем самым была уничтожена единственная основа гвельфского блока. И он немедленно распался под напором антагонистических противоречий, созревших в нем в течение предшествующих десятилетий. Пополаны дождались торжества над крупной феодальной знатью, над гибеллинами, но теперь им предстояли долгие годы борьбы с другой фракцией феодального класса – с гвельфским дворянством. Вот почему вступление в город французского отряда под командованием сиятельного Гвидо де Монфора было сигналом к началу нового большого периода в истории Флоренции.
Семидесятые годы XIII в. характеризуются быстрым обогащением и усилением «жирного народа». Несоответствие между его реальным могуществом и малой долей участия в управлении городом не могло не проявиться. Обострение это протекало на первых порах подспудно и с трудом обнаруживается в источниках. Только в 1280 г. флорентийские пополаны сумели, искусно использовав рознь между гвельфской и гибеллинской знатью и соперничество между Карлом Анжуйским и римской курией, добиться при помощи папского легата кардинала Латино Франджипани создания правительства «Четырнадцати», в котором им принадлежало большинство мест. «Мир» кардинала Латино означал конец господства нобилей из гвельфской партии, привел к власти пополанов, подготовил создание приората.
В 1282 г. «Сицилийская вечерня» (восстание, пошатнувшее трон Карла) отозвалась радостным благовестом в сердцах флорентийских пополанов. Час их пробил. Созданный в июне 1282 г. высший политический совет старших цехов – приорат – с первого дня своего существования начал действовать от имени всей коммуны, издавать обязательные для всех горожан постановления и, оттесняя постепенно в тень коллегию 14-ти, становиться фактическим правительством Флоренции. Это был радикальный переворот, острием своим нацеленный против «грандов» (или «магнатов»). Так называлось теперь флорентийское дворянство, изменившее отчасти свой социальный облик. Оно вобрало в себя выходцев из «жирного народа» и вместе с тем утратило немало знатных фамилий, влившихся в пополанские ряды, так что благородное происхождение далеко не всегда совпадало отныне с реальной экономической и политической принадлежностью к нобилитету.