Избранный

— Я сожалею, — сказал Куин.

— О чем? — Повисла пауза, и Блэй словно услышал мысленно «ты знаешь, о чем», мелькнувшее в голове Куина. — И, да я заставлю тебя сказать это вслух.

— Я сожалею о том, что ляпнул в расстроенных чувствах. О Лирик, Рэмпе и тебе. Мне, правда, очень жаль… я чувствую себя как кусок дерьма. В тот момент я совсем обезумел и ничего не соображал.

— Охотно верю. — Блэй пробежал пальцами по счетной машинке, по цифрам в центре и знакам — по краям. — Ты был очень расстроен.

— В голове не укладывается, что Лейла подвергла детей такой опасности. У меня крышу снесло от этого.

Сейчас пришло время для Блэя соглашаться, подтвердить, что да, все были расстроены. Ну, это было не сложно.

— Она рисковала ими. Это действительно так.

— Я просто… ты можешь представить жизнь без малышей?

Почему нет. Весь день только этим и занимался.

В горле образовался ком, и Блэю пришлось прокашляться.

— Нет, не могу.

— Они — самое важное, что есть в моей жизни. Малыши и ты.

— Я знаю.

Куин облегченно выдохнул.

— Я рад, что ты понимаешь.

— Понимаю.

— Ты всегда понимал меня. Всегда.

— Действительно.

Повисла очередная пауза. А потом Куин сказал:

— Когда ты вернешься? Мне нужно увидеть тебя.

Блэй закрыл глаза, сопротивляясь его соблазнительному голосу. Он точно знал, что задумал Куин. Опасность стихла, самое время для секса… и подобную перспективу нельзя назвать неприятной. Но, да ладно, Куин был ходячим оргазмом, доминирующая, необузданная стихия в койке, и рядом с ним партнер чувствовал себя самым желанным на целом свете.

— Блэй, подожди. Твоя мамэн в порядке? Как ее лодыжка?

— Лучше. Она еще прихрамывает. Док Джейн сказала, что еще пара ночей, и она снимет гипс. Нога хорошо заживает после падения.

— Отличная новость. Передай — я рад, что она идет на поправку.

— Хорошо.

— Так, когда… ты вернешься домой?

— Я не вернусь.

Длинная пауза.

— Почему?

Блэй скользнул пальцами по цифрам, соблюдая порядок… сначала по возрастанию, от нуля к девятке, потом по убыванию. Но он старался не нажимать слишком сильно, чтобы на экране ничего не появилось или ненароком не запустилась печать.

— Блэй, я, правда, сожалею. Я дерьмово себя чувствую. Я не хотел причинить тебе боль, никогда.

— Я верю.

— Я совсем ничего не соображал.

— И в этом моя проблема.

— Слушай, я до сих пор не верю, что достал пистолет и начал стрелять. Меня тошнит при одной мысли об этом. Но сейчас я успокоился, и Лейла покинула дом. Это первое, о чем я спросил, когда пришел в себя. Ее нет, и дети в безопасности, поэтому я в норме.

— Стой, пришел в себя? От чего? Ты пострадал после моего ухода?

— Я… э — э… длинная история. Возвращайся домой, и расскажу тебе лично.

— Они лишили Лейлу прав?

— Еще нет. Но лишат. Роф меня поймет. В конце концов, он тоже отец.

В горле снова образовался ком, но не настолько крупный, чтобы помешать разговору.

— Лейла должна иметь возможность регулярно навещать малышей. Им нужна их мамэн, нравится тебе это или нет, но она должна присутствовать в их жизни.

— Хочешь сказать, что они с Кором будут водить их в «МакДональдс», покупать картошку фри с колой?

— Я не собираюсь спорить с тобой. Ведь это меня не касается, не забыл?

— Блэй, — в голосе Куина звучало нетерпение. — Что еще ты хочешь от меня услышать?

— Ничего. Тебе нечего…

— Сейчас я пришел в себя. Я знаю, что был не прав, когда кричал на тебя, и…

— Перестань. — Блэй потянулся к пачке «Данхилл», но потом снова убрал ее в карман рубашки. Он не будет курить в доме. — То, что ты успокоился? Хорошо, может, это придаст тебе рациональности в вопросе с Лейлой. Но вот в чем проблема: в гневе люди всегда говорят правду. Можешь извиняться за то, что разозлился и кричал на меня и так далее по списку. Но ты никогда не сотрешь тот факт, что в то мгновение, в ту секунду, когда ты был не способен фильтровать свои слова, приукрасить свою речь, сгладить… ты во всеуслышание заявил то, во что действительно веришь. А именно: что я — не отец для твоих малышей.

— Ты ошибаешься. Я был зол на Лейлу. Ты здесь ни при чем.

— Твои слова имели прямое отношение ко мне… и, слушай, я все понимаю. Ты биологический отец этих малышей. Этого у тебя не отнять… это священное право, реальность, предопределенная в то мгновение, когда Лейла забеременела от тебя. И поэтому бредова сама мысль, что ты ждешь от Рофа, чтобы он вычеркнул Лейлу из их жизней. Она в их крови, так же, как и ты… и да, она поступила ужасно, будучи беременной, но малыши благополучно появились на свет, и после рождения она не покидала их ни на минуту. Тебе прекрасно известно, что они — ее главный приоритет, и никто больше, тем более — не Кор. Лишишь ее прав? Ты сделаешь это назло, потому что она чертовски сильно напугала тебя, и ты хочешь преподать ей урок, заставить ее страдать. А это — недостаточная причина, чтобы забрать у Лейлы Лирик и Рэмпа.

— Блэй, она связалась с врагом.

— И он не причинил ей вреда, не так ли? Ни ей, ни твоим детям. — Блэй выругался. — Но ведь это меня не касается…

— Перестань упрекать меня этим!