Избранный

— Порой сердечные дела не поддаются никакой логике. И, знаешь, ведь в конечном итоге, Кор не причинил тебе вреда. Сколько ты встречалась с ним? Он не тронул ни тебя, ни детей. Я ненавижу ублюдка, не пойми меня неправильно, и да, ты содействовала врагу. Но Кор, будь он неладен, не вел себя как враг, по крайней мере, когда дело касалось тебя… и он также не предпринимал попыток напасть на нас, верно? Все это время он знал наше местоположение, но Шайка Ублюдков так и не появилась на нашем пороге. Не говорю, что с радостью выпью с сукиным сыном за встречу, и не утверждаю, что ты поступила правильно. Но самое приятное в логике — это возможность составить свое мнение, пользуясь данными настоящего и прошлого… а я — крайне логичный мужчина.

На глаза Лейлы набежали слезы. А потом она прошептала сорвавшимся голосом:

— Я ненавидела себя все это время. Но… я любила его. И боюсь, что всегда буду.

Вишес низко опустил бриллиантовый взгляд, казалось, он уставился на свои ботинки. Потом мужчина вытянул руку и схватил кружку, которую использовал вместо пепельницы. Стряхнув пепел с самокрутки, он пожал плечами:

— Мы не выбираем, в кого нам влюбиться, и попытки торговаться со своими чувствами обречены на провал. Ты не виновата, что полюбила его, ясно? Здесь тебя никто не может обвинять, что есть — то есть… и ты достаточно выстрадала. К тому же, он не причинил тебе вреда за все это время, верно? Значит, есть в нем что-то хорошее.

— Я смотрела в его глаза. — Шмыгнув носом, Лейла вытерла щеки тыльной стороной ладоней. — Я видела в них правду о том, что он никогда не причинит боль ни мне, ни моим близким. А что до причин, по которым наши отношения закончились? Он, так же как и я, не хотел любить.

Она была готова продолжить, жадная до неожиданного облегчения, что пришло с пониманием ее ситуации. Но внезапно сочувствие Ви испарилось, на лице появилась его привычная непроницаемая маска, и дверь к душевному разговору была захлопнута так, будто ее никогда и не открывали.

— Держи. — Брат протянул ей свой телефон, лежавший на столе. — Пароль — две десятки. Я не знаю, сколько Рофу потребуется времени, чтобы определиться с графиком посещений, но скорее всего ты задержишься в этом доме на какое-то время. Позвони, если мы понадобимся. Мой второй номер записан в списке контактов под именем «Ви-2».

Лейла взяла телефон. Почувствовала, что он был еще теплым.

— Спасибо, — сказала она тихо, подняв мобильный. — И не только за это.

— Ерунда, — пробормотал Вишес. — Забавно, насколько разнообразными бывают беды. Моя матушка была крайне изобретательна.

***

В подземном туннеле Куин, как пьяница, пробирался из клиники учебного центра в особняк, походка была неуклюжая, голова кружилась, живот крутило, а швы на боку ныли так сильно, что время от времени он останавливался и поднимал больничную сорочку, проверяя, не вылез ли Чужой[41]

из его брюха. Он хотел одного — путь прямиком к двойняшкам, беспрепятственную дорогу от потайной двери под парадной лестницей до спальни на втором этаже: никаких обеспокоенных взглядов от додженов, озлобленных — от Братьев, никаких попыток подсунуть ему вену. И, милостивый Боже, ни слова от Лэсситера.

Выйдя из-под лестницы, он помедлил, прежде чем пройти в фойе, и прислушался. Первая Трапеза уже закончилась, и доджены убирали со стола, их тихие разговоры и звон стерлингового серебра по фарфору шепотом доносился в фойе из арочного проема.

Тишина в бильярдной.

Никого на лестнице, укрытой красной дорожкой…

Как по заказу… точнее, вопреки ему… в центре огромного, роскошного помещения появился странный столб света, словно кто-то вырезал дыру в потолке, и маловероятное полуденное солнце просияло сквозь крышу. Но это был не Иисус, которому постоянно молился Бутч.

И даже не Санта со сладостями и рогатыми пони или на ком он там ездил… учитывая рождественское время, этот вариант казался вполне логичным.

Не-а, это был Большой Бессмертный Бунтарь: падший ангел Лэсситер появился посреди огромного столба света, возникшего из ниоткуда, и потом сияние затухло, словно свет служил неким телепортом, перенесшим ангела.

Что за странные шмотки? — подумал Куин.

Не в шизанутом, свойственном Лэсситеру стиле с принтом под зебру и перьевыми боа. На ангеле была фланелевая рубашка, повязанная на талии. Синие джинсы, которые через одну стирку распадутся на волокна. И футболка с «Нирваной» с их выступления в «Сэнт-Эндрюс Холле», в Детройте одиннадцатого октября девяносто первого.

Кстати, Лэсситер не был любителем подобной музыки. Он предпочитал Фетти Вапа[42] в те моменты, когда не завывал под Бэтт Мидлер[43]. Хорошие новости? Ангел скрылся в бильярдной даже не подколов Куина, стоящего под лестницей с полуголым задом и рвотными позывами.

Значит, остался еще в этом мире такт и милосердие к ближнему.