Избранный

Из кухни донесся громкий шум, от чего-то вроде сковородки из нержавеющей стали или, может, противня, по крайней мере, судя по звону цимбал[79].

— Мам?

Забыв про никотиновый допинг, Блэй бросился в кухню…

… и обнаружил мамэн на полу перед плитой, ее лодыжка была изогнута под неестественным углом, ореховый рулет, который она собиралась поставить в духовку был на плитке, а форма, в которой он лежал, — в трех футах от нее.

Избавившись от кофе и пачки сигарет, Блэй бросился к маме, опустившись на колени рядом с ней.

— Мамэн? Ты ударилась головой? Что произошло?

Лирик села, морщась, опершись руками на локти.

— Я просто хотела поставить рулет в духовку до того, как твой отец спустится на Первую Трапезу.

— Как голова, ты не ударилась? — Блэй смахнул ее волосы в сторону, молясь о том, чтобы не обнаружить там кровь. — Сколько пальцев ты видишь?

Она отмахнулась от его руки.

— Блэй, я в порядке. Ради всего святого, не ударялась я головой.

Он сел на пятки. Женщина была в ее привычных мом-джинсах, вишневом свитере и белой водолазке, и в таком наряде она выглядела как нечто среднее между женой Санты и Миссис Тейлор из «Большого ремонта»[80]. И, казалось, она была в порядке, взгляд — осознанный, цвет лица — здоровый, и ей скорее было стыдно, чем больно.

— Блэй, я просто поскользнулась на коврике. Я в порядке.

— Хорошо, ведь в таком случае я могу покричать на тебя. Где, черт возьми, твой гипс?! Почему не на твоей ноге?

Его мамэн сразу же изобразила головокружение, захлопала ресницами и раскинула руки так, будто ничего не видела.

— Это десять пальцев? Или двенадцать?

Он выразительно посмотрел на нее, и Лирик скривилась от смущения.

— В сапожке так неудобно, а здесь очень тесно. Я собиралась надеть его сразу же, как приготовлю яйца.

— Ты поскользнулась… или дело в лодыжке?

Когда она не ответила, Блэй понял, что виновата лодыжка. Он попытался прикоснуться всего лишь к тапочку на ее ноге, а Лирик зашипела и побледнела до цвета простыни.

— Все нормально, — сказала она напряженно.

Блэй сосредоточился на ее поджатых губах и дрожи в руках.

— Думаю, ты повторно вывихнула лодыжку. Может, даже сломала что-то, не знаю.

— Все будет нормально.

— Знаешь, я жутко не люблю эти три слова. Куин постоянно их повторяет, когда… — Он замолк и откровенно проигнорировал взгляд, который обратила на него мама. — Ты можешь дематериализоваться? Потому что я настаиваю на том, чтобы Док Джейн посмотрела твою ногу. Нет, лучше Мэнни. Он по костям.

— Это не обязательно.

— А давай спросим у папы? — Когда ее глаза округлились, Блэй протянул: — Или ты перестанешь упрямиться и поедешь со мной без возражений.

На лице Лирик мелькнуло раздражение, но Блэй знал, что она никуда не денется. Со времен набегов его отец проявлял чрезмерную заботу по отношению к своей супруге. Он истерил из-за каждой мелочи… острая бумага, заусенцы, ушибленный палец… и когда Лирик, собираясь забрать свежую прессу, поскользнулась на крыльце пару ночей назад, бедняга едва не поседел.

А это повреждение было серьезнее первого.

— Ты можешь дематериализоваться? — спросил Блэй.

— Думаешь, это необходимо?

— Ответь сама на свой вопрос. Попытаешься встать на ноги?

Мама посмотрела на свою ногу.

— Жалею, что не надела гипс.

— Я тоже.

Она нахмурилась.

— Как я попаду в клинику учебного центра? Даже если я смогу дематериализоваться, я не знаю, куда именно.

— Материализуемся максимально близко, я попрошу подобрать нас. — Блэй поднялся и посмотрел на потолок. Он слышал шаги отца сверху, мужчина одевался. — Как думаешь, будет лучше или хуже, если мы уйдем, не предупредив его?

— Можем написать ему? Скажи, что мы скоро. Скажи, что… мы пошли за хлебом.

Его мама не любила лгать, но еще сильнее она не любила расстраивать своего хеллрена. И в этот редкий случай Блэю пришлось поддержать ее. Отец с ума сойдет, когда узнает.

— Пошли. — Блэй достал телефон и начал писать Доку Джейн. — Ты знаешь овощной ларек на Девятом шоссе? Который располагается в амбаре?

Но говоря все это, Блэй вспомнил, как пытался открыть дверь… чем он, черт возьми, думает? Маме с ее лодыжкой нужно материализоваться куда-нибудь в теплое и сухое место. Этот сарай не отапливался и, наверное, был заперт. Конечно, вариант лучше, чем в гребаном лесу, но… нет, серьезно?

Чем он думает?

Опустив телефон с недописанным сообщением, Блэй окинул мамэн взглядом. Она закрыла глаза и уложила голову на плитку… рукой ухватившись за живот.

Другая рука дрожала на полу рядом с ней, стриженные ногти отплясывали чечетку на плитке.

— Ты не сможешь дематериализоваться, — сказал он онемело. — Ни за что.

— Конечно же смогу.

Но отрицание прозвучало слабо.

А потом в кухню вошел его отец, с наполовину завязанным галстуком, его волосы были все еще влажными и зачесаны в прическу как у Кена, приятеля Барби, каждая обездвиженная прядь лежала строго на своем месте.

— …видеоконференция с моими клиентами и… Лирик! О, Боже, Лирик! — Когда отец бросился к его маме, Блэй посмотрел на открытую дверь, ведущую в гараж. Родители начали спорить, но он прервал их.