Изгнание

Почему-то опять вспомнилась Каллисто, нимфа с вьющимися каштановыми волосами и большими зелёными глазами из моей свиты, и как будто тупую иглу воткнули в сердце. Обреченный, тупой и равнодушный взгляд зависимого Игоря, полуэльфа, преждевременно обрюзгшего, постаревшего…

Слёзы, застывшие в глазах Латаны, когда она услышала голос Пола в Vampires’ Climb… И поняла — я не отступлю. Я достану этот Свиток даже из-под Земли, верну Силу и память, принадлежащие мне по праву, и потолкую с папиком. Только вот кое-кому ой как не понравится этот разговор, и даю гарантию, это буду не я!

…Не будь я Артемида Астрельская, Вечно юная Богиня Луны и Охоты, Кровожадная Бравронская Медведица!

Наверно, что-то такое промелькнуло в моих глазах, потому что Ида восторженно уставилась на меня во все свои голубые эльфийские глазёнки-блюдца, а потом взвизгнула и обняла за талию. М-да, учитывая, что сама нимфа обуться ещё не успела, а я осторожно балансировала на тонких высоких шпильках, лицом она мне прямо в грудь уткнулась. А потом отпрянула, чтобы платья не помять. Нам ещё впечатление производить на стареющего ловеласа. А как ещё назвать товарища, который в свои сорок девять семьи не нажил, а живет с двадцатилетней моделью?!

Надо сказать, нежно-кремовый, почти белый цвет туники, которую выбрала для себя Ида, изумительно оттенял копну ее непослушных белокурых волос и тонкую, чуть ли не прозрачную кожу. Ткань туники слегка, ненавязчиво переливалась от редких вкраплений-золотинок, драпируя изящную фигурку эльфийки. Двумя золотыми ремешками, завязанными крест-накрест, Ида подчеркнула талию, а на сложную прическу, надежно маскирующую эльфийские уши, в виде пышной сверху, но сужающийся к низу косы водрузила пышный венок из крупных золотых листьев — Ида три венка сплела между собой.

Дивно сверкающие голубым блеском на фоне этого кремово-золотого великолепия огромные кукольные глаза Ида чуть тронула голубыми тенями, а обыкновенная тушь придала её длинным, загнутым кверху ресницам эффект наращённых.

Два квартала, кои нам пришлось миновать до здания, где располагалась выставка, показались мне нескончаемой пыткой — и не потому, что я не так часто хожу на каблуках, нет, с этим проблем как раз не было совершенно. Каюсь, в шестнадцать лет я пошла на поводу у Латаны и прошла полугодовое обучение в подиум-школе, где умение медленно, грациозно ходить, поворачиваться и даже танцевать на двенадцатисантиметровых шпильках вбили в наши организмы намертво. Просто реакции окружающих реально страшно было. И даже не столько за себя, как за то, чтобы смертные, грешным делом, не посворачивали шеи. А Ида — та наоборот, цвела и лучилась счастьем, и даже умудрилась послать воздушный поцелуй какому-то темнокожему парню в кабриолете, тем самым создав на дороге аварийную ситуацию, и мне пришлось за руку спешно уводить нимфу сквозь изумлённо расступающуюся перед нами разномастную толпу.

Подойдя к высоким зеркальным дверям, украшенным мигающей вывеской:

«Добро Пожаловать в Славную, Героическую и Незабвенную Античную Эпоху!»

Я даже не сразу поняла, что мои мучения позади. Знать бы, как я ошибалась!

Внутри, попав в целый лес белых гипсовых и мраморных статуй, я почувствовала странное умиротворение. Вот никогда не впечатлялась подобным творчеством, тем более, никогда не интересовалась античностью, а тут, словно в воздухе разлили что-то иное, настоящее. Не замечая, как Ида нервно теребит меня за пальцы, стряхнув руку нимфы, я, расталкивая нарядно одетую и благоухающую толпу с фотоаппаратами, щебечущую на разных языках и наречиях, устремилась вперед.

Каково же было моё изумление, когда на мраморном постаменте я увидела Пола!

Потрясла головой, отгоняя наваждение, напрасно!

Те же тонкие, фавн меня побери, аристократичные черты, надменное, насмешливое выражение лица, гордый ясный взгляд, устремлённый вдаль, и тонкая, едва заметная, горькая складка у губ. И одет, естественно не в кожу и не в джинсы, а в подобие короткого открытого хитона, не скрывающего литые мускулы и безупречное сложение. Мускулы, твёрдость которых я по достоинству имела счастье оценить ещё в самолёте. Упрямый, немного выдвинутый вперёд подбородок. Словом, никаких сомнений — это был он. Только волосы длинные, кольцами спускаются до плеч.

На глаза, непонятно отчего, навернулись слёзы, и мир подёрнулся голубоватой дымкой. Полный отчаяния крик Иды:

— Арте-е-емис!

Я услышала словно издалека. А потом вдруг потолок наклонился в сторону, и всё, находящееся в зале, включая туристов, тоже стремительно рвануло в сторону, и наступила темнота. Но длилась она недолго.

Глава 15

Киферонские духи