Изгнанники. Судьбы книг в мире капитала

С другой стороны, «ваш протоколист почтительно рекомендует рассмотреть факты противоположного характера», и читателю предлагаются таковые — от заявления: «История свидетельствует, что класс, к которому принадлежит мистер Ф. У. Беннет, отнюдь не является чистым воплощением зла» до длинного перечня крупных пожертвований, а также великодушия, которое тот проявил к бездомному пьянчуге-поэту и бедному парню-иммигранту.

И все же герой решает отомстить Беннету, и он мстит — тем, что делается его сыном. «Я засвидетельствую перед лицом господа бога, что Беннет человек...» Приложенная в конце книги «анкета» Джозефа Коженевского — Паттерсона — Беннета сообщает, какую забирающую дух карьеру сделал, оправившись от легких моральных ушибов, приемный сын магната.

Фигура просвещенного капиталиста, бизнесмена-благодетеля, который, как говорится, «тоже человек», образ, данный преимущественно в плане личных отношений или морально-бытовой сфере, снова вошел в оборот американской романистики. Типологически схожи между собой доктор Грунер в «Планете мистера Саммлера» (1969) и миллионер-строитель Джулиус Ситрин в «Даре Гумбольдта» (1974) у Сола Беллоу, Александр Маккоун в «Тюремной птахе» Воннегута (1979), «конфетный король» Валериан Стрит в «Смоляном чучелке» Тони Моррисон (1981), банкир и юрист Рассел Хейзен у Ирвина Шоу в «Хлебе по водам» (1981)...

Нет, правы те трезвые литературные обозреватели в США, которые сетуют: что-то происходит с американским романом, многие писатели отворачиваются от обычной жизни, замыкаются в кругу узколитературных или академических интересов. «Литература всегда была как рассказ, услышанный от соседа, — писал в 1984 году один критик. — Теперь в ней больше подслушанного, как из рассказа незнакомца. Мы перестали узнавать о своих соседях... Наша нация — соединение одиноких молекул».

Трудно, например, с уверенностью сказать, что побудило Джозефа Хеллера, писателя очень чуткого к сегодняшнему дню, обратиться в новом романе «Видит бог» (1984) к библейской истории царя Давида. Что ни говори, а смысл произведения не безразличен к материалу, как мастеровито ни переосмысливай и ни перелицовывай этот материал. И в данном случае ветхозаветная легенда, рассказанная самим ее стареющим героем, много что может сказать о намерениях автора.

Примерно в ту же эпоху трехтысячелетней, чуть ли не мифологической давности перенесся Норман Мейлер. Герой-рассказчик его объемистого романа «Древнеегипетские вечера» (1983), занимающий высокий пост при дворе фараона Рамсеса II, путешествует благодаря своему магическому дару сквозь века, перевоплощаясь то в военачальника, то в гробокопателя, то в жреца.

Вольный полет авторской фантазии разворачивает, словно свиток за свитком, колоритные пейзажи, описания обычаев и нравов, священнодействий, ритуалов. Но чрезмерная яркость красок слепит глаза, мешает разглядеть романную идею, если не считать за нее красивости наподобие той, что находим в финале: «Мы плывем через едва различимые пространства, омываемые порывами времени, вспахиваем поля магнетизма, прошлое и будущее сходятся на кончиках молний, и наши омертвелые сердца оживают от их вспышек в ранах богов».

Не стал творческим достижением и последний роман Мейлера «Настоящим мужикам не до танцулек» (1984), хотя писатель вернулся в свою стихию, современность. Действие его происходит близ Бостона, где три с половиной столетия назад пилигримы с «Мэйфлауэра», считающиеся отцами-основателями Америки, впервые ступили на землю Нового Света. Это должно, очевидно, указывать на символико-социальный смысл повествования.

Состояние полубезумия, в котором пребывает Тим Мэдден, литератор, взаимное отчуждение и болезненные отношения героев романа, их беспорядочные, а то и извращенные любовные связи, их алчные побуждения и, как результат, — семь трупов, причем два из них с отрезанными головами — все это сходится к философическому ядру книги. «Философия» не нова: людьми управляют три темные потаенные, притаившиеся в них самих силы — собственничество, стремление к власти, секс.

И хуже всего, что Мёйлер повторяется. То же или примерно то же уже было в его «Американском кошмаре», опубликованном двадцать лет назад.