Изгнанники. Судьбы книг в мире капитала

За самый злободневный и важный предмет взялся Б. Маламуд — показать последствия термоядерной войны. Его роман «Милость божья» (1982) откровенно условен: ученый, интеллектуал до мозга костей, единственный из людей на Земле, чудом спасшийся после взаимного уничтожения двух противоборствующих сторон, попадает на заброшенный островок, где уцелело несколько обезьян, и вознамеривается создать там некую новую цивилизацию. Читаешь и чувствуешь, как постепенно повествование входит в противоречие с задачей. Но не потому, что робинзонада Кэлвина Кона кончается крахом, хотя он делает все, чтобы сохранить жизнь на планете. Бывает, что и пессимизм обладает моральной целью. Беда в другом: проблема угрозы всемирной катастрофы как бы даже сама по себе подменяется надуманной проблемой невозможности привить человекообразным нормы человечества. Следовательно, остается один выход: жить среди обезьян, уповая разве что на «милость божью». Притча прозрачна и путана.

Ленин говорил: «Есть две национальных культуры в каждой национальной культуре», антагонистической общественной формации. В живой исторической практике они находятся в сложных диалектических отношениях столкновения, взаимодействия и отталкивания. Так и сейчас в США культуре буржуазной, господствующей, т. е. владеющей всеми средствами материального и духовного производства, зараженной шовинистическими и антикоммунистическими идеями, наиболее последовательно противостоит культура действительно демократическая, прогрессивная, социалистическая.

Будем реалистами: достижения сегодняшней прогрессивной литературы, тесно связанной с другой, бедствующей и борющейся, в Америке, скромны, и понятно почему. И все-таки без прозы, поэзии, драмы, эссеистики Меридел Лесур, Ольги Кэбрэл, Филиппа Боносски, Томаса Макграта, Трумена Нелсона, Майка Дэвидоу, Дона Уэста, Барри Стейвиса американская словесность выглядела бы куда беднее. Не сдают свои позиции негритянский роман и виднейший его представитель Джеймс Болдуин. Крепнет самобытное творчество писателей-индейцев и литераторов других национальных меньшинств. Появляются новые, молодые имена. Назову для примера лишь одно — Майка Хэнсона, рабочего из Огайо. Вряд ли кого оставит равнодушным его первая крупная вещь — повесть «Найди свое!», напечатанная в «Иностранной литературе». Яркой, звенящей прозой Хэнсон психологически точно показал мучительное распрямление своего героя, безработного и бродяги, зарождение у него коллективистского чувства.

Голоса прогрессивных писателей плохо доносятся до нас. Между тем литература, которую они создают в невыразимо тяжелых условиях, обладает огромным идейно-художественным потенциалом, и это особенно ощущаешь не в Москве, а там, в Штатах. В начале 1985 года мне довелось побывать в Канзас-Сити и участвовать в конференции «Неисследованные сокровища народной культуры». Надо было слышать выступления участников, съехавшихся из пяти штатов, видеть их энтузиазм, социальную зрелость, единение и решимость строить культуру народа и для народа!

Сотни и сотни страниц текущей американской прозы — и вдруг посреди потока холодновато-профессиональных, усредненных, стирающих индивидуальные черты развлекательных или рассудочных сочинений натыкаешься на книгу, согретую живым дыханием жизни и горячим гражданским чувством автора. Со страниц «Ангельского города» (1978, русский перевод) Патрика Д. Смита вставала Америка и американцы, живущие за пределами мечты о праве «на жизнь, на свободу и стремление к счастью». Привлекала безыскусность писательского почерка, потрясал драматизм повествования о жуткой судьбе сельскохозяйственных рабочих, покоряла светлая нота надежды на стойкость и солидарность людей труда.

Литературную известность писателю принес роман «Остров навек» (1973, русский перевод), в котором соединяются две темы: социальная несправедливость в отношении индейцев-семинолов и насилие над природой. Роман, переведенный на десять языков, открыл «флоридскую тетралогию», куда затем вошли «Ангельский город», «Аллапатта» (1979) и «Земля, которую помнят» (1984)—драматичную и увлекательную фамильную сагу, охватывающую жизнь трех поколений, начиная с давних пор флоридского фронтира и кончая нашим временем.

Тетралогия Смита — заметная страница современного американского романа. Книги писателя отмечены высокой мерой нравственности, в них видишь ту благородную, «неслыханную простоту», в какую мечтал под старость впасть, «как в ересь», Пастернак.

Всякие «обоймы» условны, подвижны, субъективны, но и без них не обойдешься. Характер американского реализма, его идейно-эстетические параметры, его многообразие, новаторские черты и его слабости наиболее полно, думается, выразили романы «Что-то случилось» Дж. Хеллера (1974, русский перевод), «Осенний свет» Дж. Гарднера (1977, русский перевод), «Только позови» Дж. Джонса (1978, русский перевод), «Над самой головой» Дж. Болдуина (1979), «Софи делает выбор» У. Стайрона (1979).