Изгои (Часть 4) (СИ)

(Поскольку напряжение в камере предварительного заключения достигло своего апогея, мы считаем необходимым порадовать любителей батальных сцен очередным отступлением:

Несколько позже, в гораздо более спокойной обстановке, наш несомненно талантливый герой доработал этот свой поэтический экспромт, и получилось следующее:

Харных хлопчыков нэ жаль

Псакам из заморских стран.

Хто нэ скачэ – той москаль,

А хто скачэ, той… баран!!!

Тогда же, умеющий докапываться до скрываемых, замаскированных истин Арбалет нашёл чёткое, ясное и верное наименование для наших «американских и европейских коллег и партнёров». Он стал называть их – американские псаки и европейские пяшки. И вы, дорогие читатели, впредь всегда обращайтесь к этим извечным зложелателям России только так.

И никогда ничего не бойтесь. Пусть боятся вас, гордых и непобедимых Русов!).

Когда Арбалет увидел, как быстро и понимающе переглянулись Тлущ и Деменчук, он резко, с полного разворота, изо всех сил, ударил ногой в пах выпрямившемуся в этот момент Деменчуку. И сразу присел. Над его головой просвистел пухлый кулачище «миролюбивого» Тлуща. Но Арбалет продолжал стремительно заниматься главным, согнувшимся от удара соперником. Последовали сокрушительные удары в висок и челюсть оседающего всё ниже Деменчука (его напарник Тлущ слишком широко размахнулся, но, промахнувшись, потерял не только равновесие, но и те доли секунды, которые решили исход схватки).

И действительно, Тлущ, привыкший «работать» в паре, нерешительно засуетился, пропустил несколько ударов и мирно улёгся радом со своим более сильным напарником.

Арбалет прикрыл плотнее дверь, скрутил матрас, присел на него и, корчась от резких болей по всему телу, печально задумался: «Что дальше? Сгноят в одиночке и, что ещё хуже, добавят срок! И добавят много». – размышлял взволнованный и пригорюнившийся герой нашего романа. – «Кстати, чёрт побери, почему на шум никто не прибежал? Где другие-то вертухаи?» (Как выяснилось позднее, смена хорошо отметила день рождения своего любимого начальника – Фрола).

Дверь камеры была не заперта, но Арбалет благоразумно решил не выходить из неё, чтобы не прилепили ещё и «попытку побега», и предпочёл дожидаться решения своей участи, сидя в камере и охраняя покой отскакавших своё «патриотов».

Когда кто-нибудь из них делал попытку пошевелиться или приподняться, наш добросердечный Арбалет хладнокровно и расчётливо успокаивал его мощными ударами ног в уязвимые места. Дать очухаться этим «героям» нельзя было ни в коем случае. Арбалет понимал, что, если они придут в себя, ему – не миновать беды.

Так и просидел он, не смыкая глаз, всю ночь над телами «нэзалэжных и самостийных» героев междоусобных разборок непутёвого русского рода.

(Ну князья, понятно, за добычу вечно грызутся, а рядовые-то с какого перепою друг друга за чубы дёргают?).

Утром снова заскрипела дверь и в камеру вошли надзиратели (Слава Богу!) уже другой смены.

– Ну и ну! Все с ног сбились. Мы их везде ищем, а они тут дрыхнут преспокойно. Чего они тут у тебя делают?

Не догадавшийся заранее продумать ответ на подобный вопрос Арбалет брякнул первое, что пришло ему в голову:

– Зашли, повздорили о чём-то между собой, вроде бабу не поделили и улеглись тут храпеть.

Когда потерпевших первое в своей вертухайской карьере поражение бойцов «исправительного» фронта под руки выводили в коридор, они что-то мычали, плевались кровью и махали руками в сторону Арбалета, который с немалым интересом наблюдал за происходящей на его глазах трагикомедией.

Дверь камеры захлопнулась. Теперь оставалось только ждать. Ждать пришлось недолго, но очень уж утомительно.

Когда Арбалета вывели из камеры, он ещё гадал, куда его поведут: к ДПНК или в опер.часть, но вели его к самому Хозяину.

Двое надзирателей ввели Арбалета в просторный, уставленный изящной дорогой мебелью хозяйский кабинет. Хозяин сидел за широким столом и внимательно рассматривал какие-то бумаги.

Старший надзиратель доложил о доставке осужденного. Хозяин строго посмотрел на вошедших, вышел из-за стола и бросил надзирателям:

– Можете идти. Подождите в приёмной.

Старший надзиратель замялся вроде, но всё же выложил:

– Он – буйный, товарищ подполковник.

На что тут же получил достойный ответ от своего руководителя:

– Я – тоже буйный. Идите.

Надзиратели вышли, а Арбалет, цепляясь за последнюю соломинку, подумал: «Остроумный мужик. Может быть, судьба вывезет и на этот раз».

– Ну, осужденный, рассказывай, как ты умудрился избить наших лучших надзирателей, передовиков, можно сказать, пенитенциарного производства?

А что оставалось делать загнанному в угол Арбалету? И, под насмешливым взглядом Хозяина, он продолжил гнать всю ту же случайно подвернувшуюся ему версию:

– Они занесли в камеру матрас. Всё время о чём-то спорили, потом начали кулаками махать... Как я мог вмешиваться, я – заключённый, а они…

– Покажи-ка руки, осужденный! – прервал Хозяин откровенную арбалетовскую туфту.

Арбалет вытянул руки, но счёл необходимым пояснить:

– Я спортом занимаюсь. А в камере – холодно, приходится приседать, отжиматься, чтобы согреться…