Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Вечером Крис повела Регану в кино, а на следующий день на «ягуаре», принадлежащем Крис, они поехали осматривать достопримечательности Вашингтона. Они посетили Мемори­ал Линкольна, Капитолий, лагуну цветущих вишен. Потом поехали на Арлингтонское кладбище к могиле Неизвестного солдата. Регана вдруг посерьезнела, а у могилы Джона Ф. Кеннеди даже слегка взгрустнула. Она долго глядела на Вечный огонь, потом вдруг взяла мать за руку.

— Ма, а почему люди должны умирать?

Эти слова ранили Крис. О, Рэге, и ты тоже? Не­ужели и ты? Нет, нет! Что она могла ответить ей? Соврать она не могла. Крис всмотрелась в личико дочери, по­вернутое к ней, в ее блестевшие слезами глаза. Неужели Ре­гана читала ее собственные мысли? У нее это всегда получа­лось. Всегда получалось раньше...

— Малышка, люди очень устают,—ответила Крис.

— Почему же Бог разрешает им уставать?

Крис удивилась и забеспокоилась. Сама она была атеист­кой и никогда не говорила с Реганой о религии, считая, что это было бы нечестно.

— Кто рассказал тебе про Бога?

— Шарон.

— Понятно.

Надо будет с ней поговорить.

— Ма, ну почему Бог разрешает нам уставать?

Крис посмотрела в эти глаза, ждущие ответа, увидела в них боль и сдалась —она не могла рассказать ей того, что сама считала правдой.

— Понимаешь, Бог скучает по нас, Рэге, и хочет, чтобы мы к нему вернулись.

Регана ничего не ответила. Молчала она и по дороге до­мой. В таком настроении Регана оставалась в течение двух дней.

Во вторник был день рождения Реганы, и ее настроение, казалось, улучшилось. Крис прихватила ее с собой на съемки, и когда рабочий день закончился, все участники фильма спе­ли Регане песню «С днем рождения», а потом подарили торт. Дэннингс, будучи всегда добрым по трезвости, зажег юпите­ры и заснял момент, когда Регана разрезала торт. Он назвал это «пробной съемкой» и пообещал впоследствии сделать ее кинозвездой. Регана веселилась от души.

Но после обеда, получив подарки, девочка опять заскуча­ла. Говард так и не позвонил. Крис сама набрала его номер в Риме, и портье ответил, что Говард отсутствует уже не­сколько дней. Наверное, катается где-нибудь на яхте.

Крис извинилась и повесила трубку.

Регана понимающе кивнула головой. Но настроение у нее было окончательно испорчено. Девочка отказалась даже вы­пить шоколадный коктейль. Ничего не сказав, она пошла в детскую и оставалась там до вечера.

На следующий день Крис проснулась и увидела рядом с собой полусонную дочь.

— Что такое, какого... Что ты здесь делаешь? — улыбну­лась она.

— Моя кровать трясется.

— Ты с ума сошла.—Крис поцеловала ее и накрыла оде­ялом.—Иди спи, еще рано.

То, что казалось утром, было на самом деле началом бес­конечной ночи.

Глава вторая

Священник стоял в метро на краю пустынной платформы и прислушивался к грохоту поездов, который заглушал его боль. Эта боль уже долгое время никак не утихала в нем. Но так же, как и сердцебиение, особенно отчетливо она слыша­лась в тишине. Священник переложил портфель из одной руки в другую и пристально вгляделся в нутро тоннеля. Цвет­ные огоньки убегали вдаль, и казалось, что они освещают до­рогу к отчаянию и безнадежности.

Послышался кашель. Священник обернулся. Какой-то се­дой бродяга сидел на полу в луже собственной мочи и не ше­велился. У него было сморщенное, измученное лицо, и в желтых глазах светилась тоска.

Священник отвернулся. Сейчас этот бродяга подойдет к нему и начнет скулить. Помогите старому дьяцку, отця! Позалейте! Рука, испачканная в блевотине, судо­рожно нащупывала на груди медаль. Воздух был полон от­блесками тысяч исповедей, смешанных с запахом вина, чес­нока и сотен других исконно человеческих грехов, выплес­нувшихся наружу... Они обволакивают... душат... душат...

Священник почувствовал, что бродяга медленно поднима­ется.

Не подходи!

Шаги.

Боже, спаси и сохрани.

— Эй, отця!

Священник вздрогнул. И поник. Он не мог обернуться. Не мог видеть Христа, стонущего в этих пустых глазах, Хри­ста, страдающего от гнойных ран и кровавого поноса, того Христа, который не мог дольше жить. Невольно он потрогал свой рукав, будто проверял, на месте ли траурная повязка. Смутно он припомнил и другого Христа.

— Эй, отця!

Послышался шум приближающегося поезда. Сзади кто-то споткнулся. Священник оглянулся на бродягу. Тот за­шатался. Затем оступился и упал. Не размышляя ни секунды, священник рванулся к нему, подхватил и подтащил к скамей­ке у стены.

— Я католик,—пробормотал несчастный.

Священник попытался успокоить его. Он осторожно по­ложил нищего на скамейку. В этот момент подошел поезд. Священник быстро достал из бумажника доллар и сунул его бродяге в жилет. Потом ему показалось, что так доллар мо­жет потеряться. Он вытащил банкноту и запихнул ее поглуб­же в карман мокрых брюк. Потом поднял свой портфель и вошел в двери поезда.

Священник сел в углу и притворился спящим. На конеч­ной остановке он сошел и пешком побрел в Фордгэмский университет. Доллар, доставшийся бродяге, предназначался для поездки в такси.