Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

На столе у Киндермана лежал еще один документ: обви­нение Энгстрома в уголовном преступлении от 27 августа 1963 года. Он обвинялся в неоднократном хищении наркоти­ков на протяжении нескольких месяцев. Брал он их из дома врача в Беверли Хиллз, где служил вместе с Уилли.

«... родился 20 апреля 1921 года в Цюрихе (Швейцария), женился на Уилли Браун 7 сентября 1941 года. Дочь Эльвира родилась в Нью-Йорке И января 1943 года, адрес неизвестен. Подсудимый...»

А дальше шло совсем непонятное.

Врач, который, без всякого сомнения, должен был вы­играть дело, неожиданно, не дав никаких объяснений, отка­зался от обвинения.

Через два месяца Энгстромы нанялись на работу к Крис Макнейл. Это означало, что врач дал им положительную ре­комендацию.

Энгстром, безусловно, воровал наркотики, но медицин­ская экспертиза показала, что у него не было ни малейших признаков, изобличавших его как наркомана.

Почему?

Детектив все еще не открывал глаз. Он начал тихо декла­мировать «Бармаглота» Льюиса Кэрролла:

«Варкалось. Хливкие шорьки...»

Это тоже помогало ему прояснить сознание.

Дочитав стихотворение, он открыл глаза и уставился на ротонду Капитолия. Попытался ни о чем не думать. Но, как и прежде, ему это не удавалось. Детектив вздохнул, и взгляд его упал на отчет полицейского психолога — об осквернении в Святой Троице.

«... статуя... фаллос... экскременты... Дэмьен Каррас...» Не­которые слова были подчеркнуты красным карандашом. Кин- дерман посидел немного в тишине, потом, достав пособие по колдовству и черной магии, открыл его...

«Черная месса... форма поклонения дьяволу. Ритуалы включают в себя: 1. Проповедь зла среди членов общины.

Совокупление с бесом (по общему мнению, болезненное, так как пенис беса обычно описывается как «ледяной»).

Различные осквернения, чаще всего сексуальные».

Киндерман нашел абзац, в котором описывались ритуалы, связанные с человеческими жертвами. Он медленно прочи­тал его, покусывая себя за подушечку указательного пальца. Закончив чтение, он нахмурился и покачал головой. В задум­чивости детектив взглянул на лампу и выключил ее. Потом вышел из здания и поехал в морг.

Дежурный, сидевший за письменным столом, жевал бу­терброд с ветчиной и сыром. Когда Киндерман подошел к нему, он быстро стряхнул крошки с кроссворда.

— Дэннингс,—хрипло прошептал детектив.

Дежурный кивнул, записал в кроссворде какое-то пяти­буквенное слово, потом поднялся и, прихватив с собой бутер­брод, пошел по холлу. Киндерман последовал за ним, зажав в руке шляпу. Ему казалось; что вокруг пахнет тмином и еще чем-то, напоминающим горчицу. Они подходили к морозиль­ным установкам, которые хранят тех, кто спит вечным сном без сноведений.

Они остановились у номера 32. Дежурный с безразлич­ным выражением на лице выдвинул ящик с трупом. Потом откусил кусок бутерброда, и маленькая крошка ржаного хле­ба, облитая майонезом, упала на саван. Некоторое время Киндерман смотрел вниз. Потом медленно и очень аккурат­но отодвинул край простыни и увидел то, во что никак не хо­тел верить.

Голова Дэннингса была повернута на 180° и лежала за­тылком вверх.

Глава пятая

По глинистой овальной дорожке зеленой университет­ской низины в полном одиночестве бегал разминочным тем­пом Дэмьен Каррас. На нем были шорты цвета хаки и хлоп­чатобумажная рубашка с короткими рукавами, насквозь про­питанная потом. Впереди на холме белел известковый купол астрономической обсерватории. Сзади находилась медицин­ская школа, которую со всех сторон обступали холмы разво­роченной земли.

С тех пор как Дэмьена освободили от обязанностей со­ветника, он приходил сюда каждый день. И накручивал кру­ги, гоняясь за здоровым, спокойным сном. Он уже почти вы­здоровел, вырвав из сердца цепкие когти горя. Теперь оно почти отпустило его.

Двадцать кругов...

Почти отпустило.

Еще! Еще парочку!

Почти отпустило...

Кровь гудела в его сильных мышцах. Длинными пружи­нистыми шагами Каррас огибал поворот и тут заметил чело­века, сидящего на той самой скамейке, где он оставил свитер, полотенце и брюки. Дэмьену показалось, что человек наблю­дает за ним. Может быть, он ошибся? Нет... Человек повер­нул голову в том направлении, куда побежал Каррас.

Священник увеличил скорость и пошел на последний круг. Ему казалось, что от его шагов дрожит земля. Потом Дэмьен замедлил бег; тяжело и шумно вдыхая воздух, он пе­решел к ходьбе. Дэмьен прошел мимо скамейки, прижимая руки к бокам и не обращая на незнакомца никакого внима­ния. Мускулистая грудь и плечи сильно растянули рубашку и деформировали надпись «философы», нанесенную на ткань с помощью трафарета. Когда-то эти буквы были черными. Но в результате частой стирки они потускнели и теперь едва прочитывались.

— Отец Каррас? — хрипло позвал лейтенант Киндерман.

Священник оглянулся и, прищурив глаза от солнечного света, кивнул. Он подождал, пока Киндерман подошел к не­му, а потом жестом пригласил его пройтись.

— Вы не возражаете? А то я упаду,—задыхаясь, пошу­тил он.

— Конечно, конечно, пожалуйста,—без особого энтузи­азма согласился детектив и засунул руки в карманы.