Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

— Да, он знает всю историю болезни,—заметил в разго­воре президент.—Я думаю, не будет вреда, если взять его в качестве помощника. В любом случае необходимо при­сутствие психиатра.

— А кого пригласить для изгнания? У вас есть какие-ни­будь предложения? Я ума не приложу.

— Здесь сейчас Ланкэстер Мэррин.

— Мэррин? Мне казалось, что он в Ираке. По-моему, я читал, что он работает на раскопках где-то в Ниневии.

— Да, рядом с Мосулом. Все правильно, только он уже закончил работу и три или четыре месяца назад вернулся. Он в Вудстоке.

— Преподает?

— Нет, работает над очередной книгой.

— Бог да поможет нам! Вам, однако, не кажется, что он слишком стар? Как его здоровье?

— Наверное, неплохо, иначе он не стал бы заниматься раскопками, не так ли?

— Думаю, вы правы.

— Кроме того, у него есть опыт, Майкл.

— Я этого не знал.

— По крайней мере, так говорят.

— Когда это было?

— Мне кажется, 10 или 12 лет назад, по-моему, в Афри­ке. Изгнание длилось несколько месяцев, он сам чуть не по­гиб.

— В таком случае я сомневаюсь, чтобы он захотел это по­вторить.

— Мы делаем то, что нам говорят, Майкл. Среди нас, священнослужителей, мятежников нет.

— Спасибо за напоминание.

— Ну и что же вы думаете?

— Я полагаюсь на вас и на архиепископа.

Этим же вечером молодой человек, готовящийся стать священником, бродил по Вудстокской семинарии штата Мэ­риленд. Он искал худого седовласого иезуита и нашел его, когда тот в раздумье прогуливался по аллеям семинарии. Юноша вручил ему телеграмму. Пожилой человек поблаго­дарил его, тепло посмотрел на юношу, затем повернулся и продолжал свои размышления. Он шел и любовался при­родой; иногда останавливался, прислушиваясь к пению мали­новки и наблюдая за поздними бабочками. Он не вскрыл те­леграмму и не прочитал ее, так как уже знал, что в ней написано. Он прочитал ее в пыльных храмах Ниневии.

Он был готов, поэтому и продолжал свою прощальную прогулку.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

«Да приидет вопль мой

пред лице твое...»

«Тот, кто остается верным любви, остается верным Богу, а Бог —ему...»

Святой Павел

Глава первая

Киндерман сидел за столом в полумраке своего тихого кабинета. Свет от настольной лампы падал на ворох докумен­тов. Рапорты полицейских и отчеты из лабораторий, вещест­венные доказательства и служебные записки. В задумчивости, он медленно разложил их в виде лепестков цветка, чтобы сгладить то мерзкое заключение, к которому они его приве­ли и которое он никак не мог принять.

Энгстром был невиновен. Во время гибели Дэннингса он был у своей дочери — снабжал ее деньгами для покупки нар­котиков. Он солгал в первый раз, чтобы не выдать ее и чтобы мать, считавшая дочь умершей, ничего не узнала. Когда Кин­дерман рассказал Эльвире, что ее отец подозревается в соуча­стии убийства Дэннингса, она согласилась все рассказать. На­шлись и свидетели, которые подтвердили рассказ. Энгстром был невиновен. Невиновен и молчалив. От него нельзя было узнать, что происходит в доме у Крис.

Киндерман нахмурился, рассматривая свой «цветок»: что-то ему не понравилось.

Он передвинул один «лепесток» немного ниже и правее и еще раз проанализировал все факты.

Киндерман уставился в самую середину своей бумажной розы, где лежала старая выцветшая обложка популярного журнала. С фотографии на него смотрели Крис и Регана. Он пригляделся к девочке: симпатичное, веснушчатое лицо, во­лосы завязаны в «хвостики», не хватает переднего зуба. Кин­дерман посмотрел в окно. На улице было темно. Моросил надоедливый дождик.

Он пошел в гараж, сел в черный автомобиль и поехал по блестящим, мокрым от дождя улицам в сторону Джорджтау­на. Припарковавшись на восточной стороне Проспект-стрит, он просидел в машине около четверти часа, глядя на окно комнаты Реганы. Может быть, нужно постучаться и потребо­вать, чтобы ему ее показали? Он опустил голову и потер лоб рукой.

Уильям В. Киндерман! Вы больны! Идите домой! Примите лекарство и ложитесь спать!

Он опять посмотрел на окно и задумчиво покачал голо­вой. Нет. Неумолимая логика руководила его поступками.

К дому подкатил автомобиль.

Детектив насторожился, повернул ключ зажигания и включил дворники.

Из такси вышел высокий пожилой человек. На нем были черный плащ и шляпа, в руках он держал видавший виды че­моданчик. Старик заплатил шоферу и остановился, осматри­вая дом с улицы. Такси тронулось и повернуло на 36-ю ули­цу. Киндерман поехал за ним. Поворачивая за угол, он заме­тил, что пожилой человек так и не двинулся с места; он стоял в туманном свете уличного фонаря, как памятник пут­нику: полный спокойствия и застывший на века.

Детектив посигналил фарами таксисту.

В это время Шарон делала Регане укол либриума, а Кар- рас и Карл держали девочку за руки. За последние два часа доза была увеличена до четырехсот миллиграммов. Это было очень много, но после временного затишья, длившегося мно­го часов, бес неожиданно проснулся в таком приступе яро­сти, что ослабевший организм Реганы не смог бы долго про­держаться.