Измена

Затем вызвал 23-летнюю Джулию Энн Мерсер, даму с манией величия, судя по желанию оказаться в первых рядах свидетелей. В принципе, кандидатов на роль источника сенсационных сведений было предостаточно — мы знали, что на двести зевак всегда найдётся десяток неврастеников. Мерсер выбрали из-за привлекательной мордашки, из-за молодости, из-за болтливости и из-за отличной фантазии.

Наводящими вопросами я дал ей понять, что она видела фургончик, на сиденье которого сидел человек с винтовкой. Намекнул, что был тот одет в тёмно-зеленый костюм (костюмы зелёного цвета не так часты, как серого или синего, но и не так экзотичны, как красные или в полоску).

(Примечание Вадима. Вот выдержка из протокола второго допроса Джулии Энн Мерсер, фамилия дознавателя не указана:

— Вы не заметили фургон?

— Нет.

— Точно не заметили? Фургон Nash Rambler.

— А! Да! Точно! Вспомнила! Фургон Nash Rambler.

— А в нём люди были?

— Не было!

— Вы уверены?

— Уверена!)

И так далее. С любопытным допросом можно ознакомиться в материалах комиссии Уоррена. Том шестнадцатый, страницы 76–83. Я наткнулся на него задолго до прочтения мемуаров Виктора, а сейчас понял, что именно Виктор весело допрашивал девицу Мерсер).

На следующий день Мерсер дала интервью газетчикам. Рассказала про фургон, про людей с винтовками, описала тёмно-зеленый костюм водителя, назвала марку машины — Nash Rambler.

Правда, девушку занесло, и она с придыханием поведала о том, как на её глазах в голову президента США попало шесть пуль, выпущенных тремя убийцами, причём на её глазах человек, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, поднялся на холм, пройдя в трех метрах о толпы. Оцепление расступилось! Еще двое убийц заняли позиции на склоне холма. И все трое открыли огонь при приближении машины. На глазах сотен зрителей, включая охрану! Честно говоря, мы махнули рукой и решили, что господа репортёры сообразили, с какой свидетельницей имеют дело. Всему же есть предел. Какое там. Пресса с воодушевлением подхватила галиматью о таинственном фургоне и вооружённых пассажирах. Впрочем, самые серьёзные газеты всё-таки вздохнули и выкинули леденящие душу откровения о трёх убийцах, палящих по президенту на глазах у всего честного народу.

А на следующий день — очередная бомба. Мерсер категорически заявляет, что человек со снайперской винтовкой, пропущенный оцеплением на холм и стрелявший на глазах у публики по президенту, — никто иной, как Джек Руби!

Полицейские, обескураженные тем, что прошляпили вопиющие факты, попросили Джулию сенсационные показания записать. Та записывает, но, расписываясь на восьми страницах, ставит каждый раз новую подпись. Зачем? Только психиатр ответит. Тогда полиция предупреждает Мерсер об ответственности за дачу ложных показаний и просит заверить заявление у нотариуса.

Девушка стихает, назначенные пресс-конференции отменяет, на встречу с прокурором — на которую сама напросилась — не приходит. Комиссия Уоррена хотя и подшивает в дело бредовые показания, времени на третий допрос очевидной истерички тратить не желает.

На этом история Джулии Мерсер заканчивается? Не тут-то было. Патологический бред считается авторитетнейшим доказательством широкого заговора. В любой книге можно наткнуться на её имя. Впрочем подробности из первых интервью — о трёх стрелках, прошедших с винтовками наперевес сквозь толпу зевак, — как правило, стыдливо опускают.

Иногда, впрочем, встречается в писаниях скорбный вздох: удивительно, как это с Джулией Мерсер ничего не произошло. Такая опасная свидетельница дожила до старости, избегнув печальной участи остальных.

* * *

А путаница в написании фамилий, имен, в определении пола свидетелей? — ведь это обычное явление в деле Кеннеди. Зачастую неразбериха приводит к удивительным результатам, например в материалах о гибели полицейского Типпита, застреленного Освальдом, говорится о некоем Доминго Бенавидесе, который не смог опознать в Освальде убийцу Типпита.

В этих же материалах говорится и о некоем Эдвардсе, который опознал Освальда! И этот Эдвардс, опознавший Освальда, погиб в результате автокатастрофы 21 февраля 1964 года… Тогда как Бенавидес, Освальда не признавший, спокойно живёт и в ус себе не дует.

Вдумайтесь! Что получается? Погиб свидетель, подтверждающий версию властей! Ясно, что погиб совершенно случайно. А в живых остался тот, кто версию властей опровергает!