Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

«Непревзойденное красноречие его преосвященства и прекрасное знание материала сделали для него беседу настолько легкой, что он говорил почти час. Все это время взгляды всего собрания неуклонно смотрели на него, их уши прислушивались к каждому слову, а их тела были неподвижны, демонстрируя внимание. Единодушные аплодисменты не были лестью, так как именно их восторг доказал, что Ришелье завоевал сердца аудитории»[505].

Помимо печати для государства и кардинала, Ренодо также нашел место в издании для самых разных отчетов из-за границы. После 1635 года депеши из Германии занимали все больше места, но Ренодо также держал своих читателей в курсе происходящего в английской монархии. Без сомнения, контраст со стабильностью французской короны был явным и полезным государству.

В такие неспокойные времена желание получать информацию распространилось далеко за пределы столичной элиты Парижа, и вскоре газеты начали несогласованно распространяться на провинциальных рынках: в Руане с 1631 года и с 1633 года в Экс-ан-Провансе. Вместо того чтобы участвовать в дорогостоящих судебных процессах или поставлять издания из Парижа, Ренодо нашел новое решение: он передал текст Бюллетеня лицензированным провинциальным типографиям[506]

. А они печатали свои собственные издания. Таким образом, региональные издания «Новой газеты» были созданы в Руане, Лионе и Бордо. Отсюда копии могли попасть в любой уголок Франции. Например, в счетах продавца книг в Гренобле записано, что он отправлял копии клиентам в Ди, Валенсии, Гэпе, Ниме и Безаноне. Придворные новости теперь были слышны по всему королевству.

Это было разумно и прибыльно. С помощью такой системы Ренодо гарантировал, что ни одна типография на юге Франции, вдали от пристального надзора, не захочет рискнуть своими собственными газетами. Таким образом, случилось так, что королевство с населением около 20 миллионов человек, с более чем тридцатью установленными центрами печати получало одну еженедельную газету. Так продолжалось до великой Фронды середины века, временно приостановившей королевскую власть и вызвавшей новую бурю пуб-личных дебатов.

Недовольство дворянства, отстраненного от власти в период опекунства над Людовиком XIV, сосредоточилось на кардинале Мазарини, принявшем мантию Ришелье. За три года конфликта было напечатано около 5000 памфлетов, в том числе 3000 в одном только 1649 году[507]. Неудивительно, что в одном из памфлетов выражена благодарность Мазарини за такой объем работы для печатников: «Ваша жизнь — неиссякаемый предмет обсуждений для авторов и печатников… половина Парижа либо печатает, либо продает эти издания, другая половина их пишет»[508]

. В этих брошюрах было все: остроумие, ораторское искусство, страсть[509]. В этот период появилось много новых периодических изданий, как, например, брошюры «Курьеры» и «Журналы», странный «Меркурий» и даже один оптимистично названный «Беспристрастный газетчик»[510]. Как и все остальные, это название было своеобразным обличением Мазарини и всех его трудов:

«Аристотель говорит нам, что некоторые из них хороши по своей природе, некоторые — по учению, а некоторые — по обычаю. Кардинал Мазарини демонстрирует, что он принадлежит к четвертому типу, так как он может стать хорошим только чудом»[511].