Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Немецкие газеты тех лет публиковали сообщения с обеих сторон развивающегося конфликта, без особых попыток дифференцировать их или склонять читателей на ту или иную сторону. Однако в условиях все более ожесточающегося и кровавого конфликта такой беспристрастный тон надолго не сохранился. В 1620 году читатели в Гамбурге, Франкфурте или Берлине могли прочитать репортажи из Праги и Вены, где в чешских депешах говорилось о «нашем короле Фридрихе» или «враге», в то время как венские депеши предлагали лояльно имперскую перспективу[522]. Еще более четко дифференцированный рынок возник с учреждением в 1622 и 1623 годах газет в конфессиональных цитаделях Вены и Цюриха. Первое поколение немецких газет появилось в городах северной и центральной Германии. Благодаря эффективности новых почтовых маршрутов, издатели в этих городах имели доступ к полному спектру репортажей со всех основных политических арен Европы. Напротив, у Матиаса Формики, основателя первой газеты в Вене, не было корреспондентов в протестантских районах, поэтому он не мог напечатать статью об узурпации чешской короны в столице Габсбургов[523]

. В Цюрихе газета превратилась в политический инструмент протестантов, тем не менее она мало что могла сделать, чтобы скрыть масштабы разворачивающейся катастрофы. Разочарованный в своих надеждах на поддержку со стороны других крупных протестантских держав, новоизбранный король Богемии Фредерик Пфальц был быстро свергнут одной католической армией, в то время как другая опустошила его земли в Рейнской области.

Столкнувшись с этой проявленной католической властью силой, издания в других регионах Германии стали более тщательно выбирать слова. Следует сказать, что это не было результатом действий местных властей. В 1628 году городской совет Берлина проверил типографию местной газеты после нескольких жалоб из Вены по поводу характера ее отчетов. Печатник возразил, что он просто публиковал входящие отчеты по мере их получения, не изменяя ни единого слова. Подобный подход к делу был признан разумным, и никаких дальнейших действий предпринято не было[524].

Просто быть в курсе экстраординарных событий этих лет было довольно непростой задачей для первых печатных изданий, которые редко, даже с самыми драматическими новостями с фронта, отклонялись от установленного, привычного формата из четырех или восьми тщательно написанных страниц с репортажами из ведущих новостных центров. По мере того как на полях сражений католические силы пытались закрепить свои победы, призвав Фридриха дать показания под присягой и наделив Максимилиана Баварского его прежним избирательным титулом, даже брошюрам не удалось найти адекватный отклик. Тревожный комментарий о конституционных последствиях эрозии свобод, гарантированных Аугсбургским исповеданием, не помешал императору воспользоваться своим преимуществом. Чтобы по-настоящему понять конфессиональную ярость этих лет, нам нужно обратиться к другому средству массовой информации — возрождающейся торговле иллюстрированными плакатами[525]

.

10.1. Богемская война

Шарж на Зимнего короля

В XVI веке плакаты избегали политических тем: их основная функция заключалась в том, чтобы распространять сенсационные новости: зловещие преступления, неправильные роды, чудесные явления и тому подобное[526]

. Единственным исключением были реформационные конфликты. В целом в XVI веке полемическая афиша была в значительной степени протестантским инструментом[527]. Основные центры производства гравюр находились в городах, таких как Нюрнберг и Аугсбург, где последователи Мартина Лютера использовали навыки художников-граверов, чтобы заручиться поддержкой нового движения и высмеять папу римского. Незадолго до начала Тридцатилетней войны в печати появлялось много благочестивых изображений Лютера и других отцов Реформации[528].

А теперь, в начале XVII века, под воздействием мощных политических событий в Германии, рекламные плакаты были готовы продемонстрировать весь свой потенциал в качестве инструмента политической пропаганды. Это был золотой век иллюстрированных листовок: вместо гравюр на дереве (основная техника XVI века) издатели все чаще использовали гравировку на медных пластинах, что позволяло добиться большей точности деталей[529]. Позже в этом веке, когда спрос несколько снизился, ксилография вернулась, из-за того, что более искушенные клиенты отказались от рекламы. А вот в период Тридцатилетней войны политические листовки были крайне популярны.