Извращенная преданность

Я все еще не была хорошо информирована о мафии и ее условиях, но даже я знала, что отец Фабиано был большой фигурой в Чикагской мафиозной семье. Насколько я поняла, Каморра из Лас-Вегаса не ладила с другими мафиозными семьями в стране, так почему же Фабиано здесь, а не в Чикаго?

Одна фотография его и его семьи привлекла мое внимание. На ней был изображен Фабиано с родителями и тремя старшими сестрами — все трое были так красивы и элегантны, что на них было больно смотреть. Именно это имела в виду Шерил, когда говорила об Итальянских девственницах благородного происхождения.

Я не была похожа на них.

Только одна из них, самая младшая была с темно-русыми волосами, в то время как старшая была почти с золотыми, а та, что посередине, рыжая. Они были поразительной семьей.

Я продолжала прокручивать результаты и вскоре обнаружила, что статьи о его сестрах, особенно о старшей сестре Арии с ее мужем, главой Нью-Йоркской мафии, заполнили несколько страниц.

Интересно, почему он никогда не говорил о них? Конечно, я тоже не говорила о своей матери, но она была наркоманкой и шлюхой.

Единственное, что смущало его семью, это то, что они были гангстерами, и это определенно не было причиной, почему Фабиано держал их в секрете до сих пор. Если бы у меня были братья и сестры, я бы хотела поддерживать с ними контакт. Я всегда хотела, чтобы брат или сестра были рядом со мной в течение многих ночей, когда я оставалась одна дома, когда моя мать искала Джона или другие способы получить деньги.

Наконец, в небольшой газете Лас-Вегаса появилась статья о Фабиано под названием «Сын-ренегат», в которой говорилось о его вступлении в Лас-Вегасскую Каморру, чтобы стать Капо. Очевидно, из-за ссоры с отцом он уехал из Чикаго и помог Римо Фальконе. Но в целом информация была скудной. Это не дало мне того, чего я действительно хотела, проблеска за маской, которую Фабиано показывал публике.

На следующий день было 24 декабря, я пошла на работу, как будто это был обычный день. Я пыталась дозвониться в реабилитационный центр, но никто не ответил. И папа не выходил из своей комнаты до того, как мне не приходилось идти бар. Счастливого Рождества меня. Не то чтобы я собиралась праздновать. В баре было пусто, лишь несколько одиноких душ склонились над своими напитками.

— Почему бы тебе не уйти пораньше? — Шерил спросила около восьми. — Я справлюсь с нашими двумя клиентами.

Я покачала головой.

— Разве ты не будешь отмечать с семьёй?

Ее губы сжались.

— Нет. Роджер заедет за мной около полуночи на рождественскую вечеринку.

Я попыталась скрыть свою жалость. Я знала, как меня бесит, когда люди смотрят на меня с жалостью. И не то чтобы мое Рождество было намного лучше.

— Кстати, где он? Это первый раз, когда его нет в баре.

— Он дома, празднует Рождество с дочерью.

— Дочерью? — недоверчиво повторила я.

Шерил кивнула.

— Его жена умерла несколько лет назад, и он воспитывает ее один.

— О. — я почему-то думала, что у Роджера нет другой жизни, кроме бара.

— Просто иди, Чик.

Я вздохнула. Папы, наверное, не было дома. Он упомянул важную гонку, которую должен был смотреть. Я схватила рюкзак и достала мобильный, который дал мне вчера Фабиано, чтобы связаться с ним. Единственным человеком, которому я могла позвонить, был Фабиано, но захочет ли он провести со мной Сочельник? Вчера он был занят и высадил меня только после работы, не упомянув о Рождестве. Я щелкнула по его имени и быстро напечатала сообщение.

Я: «Освободилась пораньше. Ты не должен заезжать за мной, если занят. Еще не поздно дойти до дома пешком».

Я еще не вышла из бара, когда Фабиано ответил.

Фабиано: «Дождись меня».

Я не смогла сдержать улыбку.

Шерил наблюдала за мной с другого конца комнаты, качая головой, и я быстро вышла на парковку. Я знала, что она не будет счастлива, если узнает, сколько времени я провожу с Фабиано. Но я была счастлива, несмотря ни на что.

Через десять минут его Мерседес остановился рядом со мной. Я села рядом с ним, как будто так было всегда. Он не двинулся с места, чтобы поцеловать меня, никогда не делал этого, пока за нами наблюдали, но положил руку мне на колено.

— Я не думала, что ты действительно будешь отвозить меня домой каждую ночь, — сказала я, стараясь не обращать внимания на то, как мое тело согревалось от его прикосновения.

Фабиано вел машину одной рукой.

— Я человек чести. Я держу свои обещания.

Честь. Слово, которое до сих пор почти не играло роли в моей жизни. Мои родители были незнакомы с этой концепцией. Честь встала бы на пути их пристрастия.

Мой взгляд снова упал на татуировку Каморры. Это пугало людей. Фабиано пугал людей. Сначала я этого не понимала, но теперь, когда я искала маленькие детали в поведении людей вокруг него, это было невозможно пропустить.

Возможно, я недостаточно знала о Каморре и Фабиано, чтобы бояться, возможно, я была глупа, чтобы не бояться.

— Я подумала, может быть, сегодня ты хочешь отпраздновать Сочельник с Фальконе.

В конце концов, они были похожи на его семью. Его пальцы на моем колене напряглись.

— Римо и его братья не празднуют Сочельник.