К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №18 от 04.05.2010

Над классиком, определившим глаза зеркалом души человека, доморощенные наши следователи, прокуроры и судьи иронично, снисходительно посмеиваются, они давно определили и практикой проверили, что друг подозреваемого, обвиняемого, подсудимого – вот уж зеркало так зеркало души человека, ибо, по их убеждению, именно друзья являются самыми эффективными переносчиками информации о личной жизни подозреваемых и обвиняемых и ни одна деталь, ни одна черточка в биографии, характере, поступках подсудимого, представленная в бесхитростных повествованиях его друзей, не останется не истолкованной ими в духе причастности бедолаги к уголовному делу.

Вот потому и вызвало обвинение на судебный процесс по делу о покушении на Чубайса в качестве свидетеля Сергея Шкруднева, друга Александра Квачкова, без вести пропавшего 17 июля 2005 года, которого следователи упорно втискивают в сюжет так называемого покушения в качестве одного из участников.

В зал вошел коренастый тридцатипятилетний крепыш, встал к трибуне, ожидая допроса.

Прокурор завел обычную прелюдию: «Были ли Вы знакомы с Александром Квачковым, сыном подсудимого Владимира Квачкова?».

Шкруднев с ностальгической грустью: «Да, это мой друг, мы дружили лет с тринадцати».

Прокурор уточняет даты дружбы: «В 2004-2005 годах Вы поддерживали отношения?».

Шкруднев кивает: «Да, часто встречались, мы жили рядом».

Закончив ритуальное вступление, прокурор перешел к главному: «Вам Александр Квачков высказывал свои политические взгляды?».

Шкруднев поёжился, словно затылком почувствовал холодный сквознячок репрессий тридцать седьмого года: «Нет, таких бесед у нас не было».

Прокурор же, как истинный наследник дедушки Ежова и папаши Берии, с непроницаемым лицом продолжал: «Не наблюдали ли Вы в квартире Александра Квачкова какие-либо издания политического характера?».

Шкруднев, оказывается, наблюдал такие издания: «Один-два раза Саша зачитывал выдержки в связи с телевизионными передачами, которые мы смотрели».

С политической неблагонадежности прокурор перешел на быт: «На даче Квачкова Вы бывали в 2005 году?».

Шкруднев и этого отрицать не стал: «Да, бывал. Несколько раз мы там отдыхали, пили водку, привозили девушек».

Прокурор как клещами вцепился в девушек, словно в подрыве на Митькинском шоссе участвовали смертницы-шахидки: «Каких девушек?».

«Разных», - скромно пожал плечами свидетель.

«Опускаю тему девушек, - извинился за бестактность прокурор, - Ещё что на даче делали?»

Шкруднев улыбается, предаваясь воспоминаниям: «В бане парились».

Прокурор: «А на дачу как добирались?».

Шкруднев: «У Александра была «Волга», потом СААБ он брал у отца».

Хоть и извинился за бестактность прокурор, да зудит его женский вопрос, не даёт покоя прокурору, и он снова соскальзывает в наезженную им колею: «А девочек Вы где находили?».

Шкруднев, удивляясь искренней невинности прокурора, охотно принялся надиктовывать интересующие прокурора адреса: «Есть места. Кинотеатр «Минск», Можайское шоссе, Митино».

Лицо прокурора вмиг обрело пуританскую суровость: «Когда Вы последний раз видели Александра Квачкова?».

Шкруднев начинает подробно вспоминать: «В день, когда арестовали его отца, он пришел ко мне домой вечером, а я должен был ехать на Охотный ряд жену с работы встречать. Саша сказал, что поедет со мной. Он сказал, что у него арестовали отца, что в квартире у него находятся люди из милиции».

Прокурор нетерпеливо перебивает: «В каком он был состоянии?».

Шкруднев: «Он был достаточно спокоен, в руке у него была бутылка пива. Он на Охотном ряду в мой телефон вставил свою сим-карту, позвонил куда-то, немного расстроился, потом мы отъехали от Охотного ряда и он вышел».

Прокурор тоном, исключающим представления о неприличии подслушивать и пересказывать чужие телефонные разговоры: «С кем он говорил?».

Шкруднев простодушно: «По-моему, с Иваном».

Прокурор требовательно: «Опишите дачу. Был ли там порядок или беспорядок?».

Шкруднев: «Ну, это была не дача с евроремонтом, там старые вещи стояли».

Прокурор досадливо: «Я не о том. Знаете ли Вы слово «бардак»? Так вот: был ли там бардак?».

Шкруднев решительно: «Ну, нет, бардака там не было».

Прокурор пояснил, что в его понимании означает «бардак»: «Имелись ли там вещи, которые не должны находиться на даче, например, строительные материалы, инструменты разные?».

Шкруднев понял, наконец, новое значение «бардака» и ответил, приложив к этому понятию собственное обозначение: «Это был не сарай».

Пока зрители размышляли, почему на даче не могут находиться строительные материалы и инструменты, в то время как у всех они именно там и находятся, прокурор подкрался к кульминационному вопросу: «Приглашал ли вас Александр посетить дачу 15 марта 2005 года?».

Свидетель не стал отказываться: «Дня за два до события приглашал, но я не смог».

На этом прокурор иссяк, зато адвокат Чубайса Шугаев захлестнул свидетеля фонтаном вопросов.