К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

— Мне очень жаль, но у меня для вас плохие вести. Я объявил машину в розыск. Патруль сообщил, что «форд» с похожим номером свернул с шоссе у Флакспур Хит и проехал через лес.

— По дороге к Флакспурскому карьеру?

— Да, мисс Леонидис. — После паузы он продолжал: — Машина обнаружена в карьере. Обе пассажирки погибли. Может, вам будет легче узнать, что смерть была мгновенной.

— Жозефина! — в дверях стояла Магда. Голос ее сорвался на вопль: — Жозефина, крошка моя!

София подошла к матери и обняла ее. Я бросился к двери, крикнув на ходу:

— Я сейчас!

Я вспомнил, как Эдит де Хэвиленд села за письменный стол и написала два письма, а потом, взяв их с собой, спустилась в холл.

Но когда она садилась в машину, писем у нее в руках не было.

Я кинулся в холл прямо к длинному дубовому комоду. Письма я нашел сразу — они были незаметно положены за медный кипятильник.

То, что лежало сверху, было адресовано старшему инспектору Тавернеру.

Тавернер вошел вслед за мной. Я отдал ему письмо, и он тут же вскрыл его. Поскольку я стоял рядом, то прочел это короткое послание:

«Я надеюсь, что письмо будет прочитано после моей смерти. Я не хочу входить в детали, но я целиком принимаю на себя ответственность за смерть моего шурина Аристида Леонидиса и Джанет Роу (няни). Я таким образом официально заявляю, что Бренда Леонидис и Лоренс Браун не виновны в убийстве Аристида Леонидиса. Справки, которые вы можете навести у доктора Майкла Шавасса, 783, Харли-стрит, подтвердят вам то, что жизнь мою можно было бы продлить всего на несколько месяцев. Я предпочитаю поступить именно так и спасти двух невинных людей от обвинения в убийстве, коего они не совершали. Я пишу это в здравом уме и в твердой памяти.

Эдит де Хэвиленд».

Когда кончил читать письмо, то вдруг осознал, что София тоже его прочитала — не знаю, с согласия Тавернера или без.

— Тетя Эдит… — прошептала София.

Я вспомнил безжалостный каблук Эдит де Хэвиленд, вдавивший в землю вьюнок. Вспомнил и свои подозрения, казавшиеся фантастическими. Но почему она…

София угадала мои мысли, прежде чем я успел их высказать.

— Но почему Жозефина? Почему она взяла с собой Жозефину? — сказала она.

— Почему она вообще это сделала? Чем это объяснить?.. — в свою очередь спросил я, уже зная, однако, ответ… Мне ясно представилась целиком вся картина. Я понял, что все еще держу в руке второе письмо. Взглянув на конверт, я увидел свое имя.

Оно было тверже и тяжелее, чем первое. Я уже знал, что в нем содержится… Я разорвал конверт, и из него выпала черная записная книжечка Жозефины. Я поднял ее с пола — она раскрылась на первой странице.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Софии, ясный и сдержанный:

— Мы все не так поняли… Это не Эдит.

— Не Эдит, — сказал я.

София подошла ко мне совсем близко… и прошептала:

— Это была Жозефина, да?

Мы вместе прочитали первую строчку в черной записной книжечке, выведенную еще не сформировавшимся детским почерком: «Сегодня я убила дедушку».

Глава 26

Можно только удивляться, почему я был так слеп. Истина буквально рвалась наружу, и, если вдуматься, одна лишь Жозефина отвечала всем отцовским характеристикам. Ее тщеславие, постоянное важничанье, непомерная любовь к разговорам, бесконечные заявления о том, какая она умная и какая полиция глупая.

Я никогда не принимал ее всерьез, потому что она была еще ребенком. Но дети ведь не раз совершали убийства, а в данном случае убийство было вполне в пределах ее возможностей. Дед сам указал ей способ — фактически дал в руки готовый план. Единственное, что от нее требовалось — не оставлять отпечатков пальцев, а этой науке легче легкого выучиться даже при самом поверхностном знакомстве с детективной литературой. Все остальное — просто мешанина, почерпнутая из шаблонных романов. Тут и записная книжечка, изыскания сыщика, тут и ее якобы подозрения, многозначительные намеки на то, что она не хочет говорить, пока до конца не уверена…