К предательству таинственная страсть...

По сути, он представлял собой презентацию августовского номера, посвящённого эпохе “оттепели”. 50-е, 60-е — ХХ съезд, ожидания, надежды и умонастроения молодых людей, ощутивших дыхание перемен, и разочарования, связанные с крушением этих надежд, всё это нашло отражение и в текстах, опубликованных в номере, и в выступлениях участников вечера.

“Бывают звёздные часы и звёздные годы человечества. К ним, несомненно, относятся 50-60-е годы XX века”, — сказал Сергей Чупринин, главный редактор журнала “Знамя”.

Лев Рубинштейн подчеркнул, что Пражская весна 1968 года стала причиной раскола поколения на тех, кто всё ещё верил в социализм с человеческим лицом, и тех, для кого светлое социалистическое будущее превратилось в утопию. Сходную мысль высказал и Юрий Ряшенцев, который во время трагических событий оказался в командировке в Чехии от журнала “Юность”: по его собственному признанию, эта поездка изменила его взгляд на мир. Игорь Волгин сравнил 60-е годы XIX и XX века и отметил, что оба периода посвоему стали “звёздным часом” русской истории и литературы. “Хорошо, что журнал “Знамя” об этом вспомнил, потому что сегодня один за другим уходят живые свидетели эпохи”, сказал Волгин.

Вообще мысль о том, как важно сохранять эти “вспышки памяти”, прозвучала на вечере не раз. Так, Мариэтта Чудакова высказала идею, что августовский номер “Знамени” нужно издать отдельным сборником, чтобы как можно больше людей узнало о том, какими были эти противоречивые годы. А Евгений Сидоров призвал всех собравшихся записывать воспоминания и делиться ими, невзирая ни на маленькие тиражи, ни на другие препятствия. <…>

Завершила собрание заместитель главного редактора журнала “Знамя” Наталья Иванова, пообещав, что тема “оттепели” продолжится и в осенних номерах”.

Как бы ни изощрялись авторы юбилейного номера “Знамени” в злопамятстве, в проклятиях по адресу эпохи, обманувшей их надежды, в конечном счёте, самый точный диагноз психического состояния мемуаристов выразил в стихах постаревший “шестидесятник” Игорь Волгин:

В памяти твёрдой и ясном уме,не говоривший ни бе и ни ме,

я заявляю публично:прошлое мне безразлично.Что там мутилось за гранью веков,кто пробирался к царице в альков —я разбираться не стану:мне это по барабану.С кем А.С. Пушкин шампанское пил,кто там геройствовал у Фермопил,быстры ли струги у Стеньки —

мне это, в общем, до феньки.Цезарь ли кем-то когда-то убит,Ленин ли пестует Брестский гамбит,Данте ль откуда-то выжит —это меня не колышет.Вправду ль крестили кого-то в Днепре,что написали Мольер и Рабле —вместе, а может, отдельно —

мне это всё параллельно.Плачет ли сердце в гитарной струне,тень ли мелькает в туманном окнетютчево-блоково-фетово —это мне всё фиолетово.Сиюминутность ценя однову,я без оглядки отныне живу.Кушаю рябчиков с грядки,ибо живу без оглядки.

Сонму тупых исторических лицпредпочитаю смешливых девиц,чей без сомнений и споровум занимает Киркоров.

Такого мертвенно холодного и цинично безразличного признания бессмысленности Слова, которое “было в начале”, нет даже у безнадёжно отравленного “скепсисом бытия” Иосифа Бродского. Это ближе к песенке из кинофильма “Бриллиантовая рука”: “А нам всё равно!” А как назвал свою стихотворную книгу главный редактор “Нового мира” Андрей Василевский? Да так же: “Всё равно”.

Глава вторая

“ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА…”