К предательству таинственная страсть...

О наши русские коалы!На всех идеях и делах,

эпохе нашей подпевалы,вы дремлете, как на стволах.Мой современник, содременник,

Глаза спросонья лишь на третьты протираешь, как мошенник,

боишься чаще протереть.Нет, дело тут не в катаракте.Граждански слеп не ты один.

Виной твой заспанный характер,Мой дорогой согражданин… (и т. д.)

Цитировать это бесконечное рифмованное поношение “коальского народа” бессмысленно; тем более потому, что автор, видимо, спохватившись, вскоре поменял название: вместо “русские коалы” оно стало называться “отечественными коалами”. Но слово, как говорит русская пословица (именно “русская”, а не “отечественная”), не воробей, вылетит — не поймаешь… В чём же обвинял всемирно знаменитый поэт своих недостойных современников? В том, что они во время теченья русской истории всё “проспали”, всё “прошляпили”, всё “профукали”. “Ты от “Авроры не проснулся, // ты в допетровском столбняке”… Но кто же тогда перемолол в течение трёх столетий татаро-монгольскую орду? Кто раздвинул границы России до всех возможных пределов — до берегов Балтики, до Черноморских бухт, до Курильской гряды, до Карпатских отрогов? Кому в течение тысячелетия приходилось защищать и утверждать “от Москвы до самых до окраин” православную веру, на которой возросли все нравственные начала нашей истории? Народу, который только и занимался якобы тем, что “дрых в допетровском столбняке”? Автор стихотворенья “Русские коалы” много раз называл себя “пушкинианцем”. Но в таком случае хотя бы вспомнил заветные слова из пушкинского письма Чаадаеву, в котором Пушкин пишет о том, как развивалась в средние века страна, населённая “коалами”: “У нас было своё, особое предназначение. Это Россия. Это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена <…> Так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех”.

А чем нам отплатила за это мученичество “просвещённая Европа”? Сначала — попытками поработить царство дрыхнувших коал с помощью Тевтонского ордена, потом — нашествием польско-венгерских войск Стефана Батория, затем — оккупацией государства московитов объединёнными силами поляков, шведов и литовцев в Смутное время. При Петре “коалам” пришлось отражать агрессию Карла Х11, отгонять крымско-татарские и турецкие банды от своих южных границ. В Х1Х веке — перемалывать орду Наполеона, побеждать нашествие французов, итальянцев и турок в Крымской войне, а в ХХ веке “коалы” каким-то чудом справились с Антантой 1918–1922 года… О там, как “русские коалы” расправились с коричневой ордой просвещённой Европы, говорить много не будем, чтобы не захлебнуться рифмованной болтовнёй: “Ты прозевал шифровку Зорге”, “Ты просопел во сне Чернобыль”, “марксизм был для тебя, как сонник” и т. д. Но этого мало. Русские животные (коалы) виноваты в том, что они 22 июня 1941 года проспали войну (“войну проспав навеселе”). Они виноваты в том, что не читали роман “Доктор Живаго” и позволили писателям организовать травлю Пастернака (“А разве травлю Пастернка ты не проспал?”). Они виноваты в том, проспали полёт германского провокатора Руста, приземлившегося на Красной площади… Могу представить, какой истошный крик исторгнул бы из себя поэт, если бы “коалы” сбили этого “нахального аэрокурёнка”. Одним словом, все грехи, преступления и предательства власти наш правдоискатель возложил на “русский зоосад” — именно так он обозвал русское простонародье в поэме “Тринадцать”.