К востоку от Берингова пролива

Хотя жильцы птичьих «общежитий» и выводят птенцов на суше, все-таки они самые настоящие «моряки». Кормятся они только в море, причем их охотничьи участки строго поделены. Чистики, например, охотятся под самыми берегами и добывают здесь донных животных — рыбу, рачков. Кайры тоже хорошие ныряльщики и тоже промышляют рыбу и рачков, но ловят их преимущественно в открытом море, иногда на глубине двадцати — тридцати метров. Хорошие ныряльщики и удачливые рыбаки — бакланы. Конюги тоже могут нырять, но кормятся только мелкими рачками. А вот моевки нырять не могут и облавливают лишь поверхностные слои воды. Зато они лучшие в этом обществе летуны и обладатели самых обширных по площади охотничьих участков.

Естественно, что колонии морских птиц играли большую роль в жизни алеутов. Люди не только кормились мясом и яйцами кайр, топорков, ипаток, но и шили из их шкурок одежду. По свидетельству очевидцев, птичьи парки были в равной мере красивы и удобны, теплы и легки. К. Т. Хлебников, один из директоров Российско-Американской компании и ее историк, писал: «Ничего не может быть удобнее оной в отношении климата и образа их жизни. Сии парки довольно теплы, и как носят их вверх перьями, то дождь обыкновенно стекает и не промачивает мездру, которая к тому же и выделана с жиром и не скоро позволяет впитываться воздушной влажности и мокроте. Ветра также не продувают насквозь шкуры; но соединив парку с кишечной камлеей (рубахой из тюленьих кишок, надеваемой поверх парки), алеут долго в состоянии перенести ветер, холод и мокроту». Словом, птичья парка была для алеута предметом первой необходимости и заменяла ему не только весь гардероб, но даже постель и одеяло.

В наши дни на алеутах уже не увидишь птичьих парок. Не так уж важны в жизни современных островитян мясо и яйца морских птиц. Да и сами птичьи базары во многих местах уменьшились, а то и вовсе прекратили свое существование. Но и сегодня хор птичьих голосов, доносящихся с прибрежных скал Алеутских островов, производит сильное впечатление.

Калана называют также морским бобром (что неправильно, поскольку это не грызун) или морской выдрой (что близко к истине). Обладатель самого ценного в мире меха, он долгое время был тем главным магнитом, что тянул на Аляску русских промышленных людей. А главной вехой в истории самого калана был 1742 год — год возвращения на Камчатку спутников командора Беринга, участников его экспедиции. Сотни каланьих шкур, которые привезли с собой моряки, их рассказы о фантастическом изобилии «бобров» на вновь открытых землях взбудоражили умы и удальцов и толстосумов из Охотска, Иркутска, даже из самой Москвы. И хотя нелегкими были эти плавания, расчет часто оправдывался, суда возвращались с богатым промыслом. Уже первый поход промышленников (его возглавил сержант охотской казачьей команды Емельян Басов) доставил 1200 «бобровых» шкур. А всего таких походов во второй половине XVIII века состоялось около ста. Вслед за русскими в этих водах появились английские, испанские, американские суда. Этих мореходов тоже манили богатые барыши.

Нетрудно догадаться, каким был итог. Каланы на Аляске исчезали. Особенно быстро стало сокращаться их количество после продажи Аляски Соединенным Штатам. До этого Российско-Американская компания ограничивала, а то и вовсе запрещала добычу животных там, где их становилось мало, теперь же исчезли все ограничения. Еще в последнем десятилетии XIX века на Аляске было добыто почти 48 тысяч шкур каланов, но уже в 1900 году — всего 127 шкур (хотя цена на них стремительно возрастала), а в 1910 году — только одна! Эта единственная шкура была продана за 1703 доллара и 33 цента…

В 1911 году Россия, США, Великобритания (частью которой была тогда Канада) и Япония заключили соглашение о полном запрете охоты на каланов и котиков.

«Это все равно что попытка запереть двери конюш-ни, из которой давно уже увели лошадь». — так отзывались о подписанном документе пессимисты. Но оказалось, что немногие звери все-таки уцелели, и за десятилетия охраны каланы стали вновь появляться там, где были когда-то обычны. Всего в Соединенных Штатах, по подсчетам последних лет, обитает их более 40 тысяч, и большая часть — у побережий юго-запада Аляски.

Но прочно ли это благополучие? Море в наши дни все сильнее загрязняется нефтью, а нефтяная пленка губительна для каланов. К тому же с 1967 года в США возобновлен промысел этих животных.

Каланы привлекли к себе внимание не только промышленников, но и натуралистов. В самом деле, поведение этих животных необычайно интересно. Они даже пользуются «орудиями труда»! Для чистки своего меха животные употребляют пучки морской травы. А чтобы разбить твердый панцирь моллюска или морского ежа и добраться до его содержимого, калан, лежа на воде, кладет себе на грудь увесистый камень, а затем, используя его как наковальню, разбивает о камень свою добычу. Правда, употребление «наковальни» было замечено только у калифорнийских каланов, но не исключено, что их алеутские сородичи не менее сообразительны.