Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Кстати, о событиях, — усмехнулся я. — Колись, тётушка, что грядёт? Чего все такие смурные, когда я об этом заикаюсь?

Сеньора Алисия остановилась, повернулась, пронзила меня взглядом. Тяжело вздохнула, покачала головой, отгоняя мысли. Но решение приняла.

— Хуан, скажи, в чём твоя сила?

— Ну… В мозговой раскачке? — улыбаясь, сказал я то, что подразумевалось услышать, а именно что я валяю дурака.

— В твоей импровизации! — сделала она страшные глаза и замолчала, задумавшись. Я не торопил. Она развернулась и медленно пошла дальше. Я — следом.

— Знаешь, когда я была маленькой принцесской, — через время продолжила разговор её высочество, — моей любимой игрушкой была одна несетевая игра, сделанная по старой книге. Про преступный мир одной из имперских фавелл. Боссы той фавеллы зашли в тупик, потеряли над ней управление, и им нужно было навести там порядок. Но они не могли сделать это, не нарушив финансовые потоки, а значит собственное благополучие. Им требовался кто-то независимый, кто сделает то, что им нужно, не имея за плечами тени их влияния.

И они запустили в город талантливого камаррадо, только что освободившегося из тюрьмы. Отправили его на криминальную сделку, а сами подставили его, подтасовав факты так, будто виновны в этом оказались как бы те ренегаты, кто мешал им самим. После чего всю оставшуюся сюжетную кампанию смотрели, как он решает свои проблемы с местными неподконтрольными воротилами вместо них, изредка покрикивая, чтобы он вернул им упущенные от срыва сделки деньги.

Игрушка несетевая, локальная, но, знаешь, меня проняла! — Она улыбнулась. — Я несколько раз проходила её, за разных героев. И вот теперь, глядя на тебя, снова будто лежу в игровом коконе за консолью. Я запускаю в игру тебя, смотрю, как ты решаешь проблемы, а я тебе лишь немножечко помогаю, вытаскивая твою задницу из петли тогда, когда могу вытащить. А могу, будем откровенны, далеко не всегда.

Но знаешь, что при таких раскладах самое ценное? Что ты — творец! — воскликнула она. — Ты — бог своей истории! Ты не должен знать всего, наоборот, должен сам искать ответы, находить их и принимать стратегические решения, а в промежутках упорядочивать, проблемы нашего синдиката, а мы, королевский клан, с определённой точки зрения и есть преступный синдикат. Любая информация о врагах свыше — и ты оступишься, испугаешься, перестрахуешься и примешь неверное решение. Я не хочу подставлять ни тебя, ни сестру, и поэтому, Хуанито, уж извини, но так будет лучше. Ты должен раскопать всё сам. И что поразительно, ты МОЖЕШЬ это сделать! Ты уже почти всё знаешь!

— Прелесть! — бросил я, отвернув голову в сторону.

— Я всё слышу!

— Намекни хотя бы, насколько всё серьёзно? Хоть это возможно в твоём сценарии компьютерной игры?

Пожатие плеч.

— Цугцванг, слышал такое слово? В ближайшей перспективе наш клан не ждёт ничего существенного, никаких фатальных изменений. Но чем дальше, тем будет всё хуже, хуже и хуже. — В её голосе больше не было показного веселья, а кулаки её высочества едва не сжимались от злости. — И Лея понимает перспективы. Потому и рискнула поставить на тебя. Когда твои перспективы в будущем невесёлые, и как это переломить ты не знаешь, любой возмущающий реальность фактор может изменить и перевернуть будущее.

— Потому действуй, Хуан! — воскликнула она с показным весельем, за которым пряталась надежда, в голосе. — Вломи им! А мы подхватим. Мы тоже не просто так свой хлеб едим. Но нам нужно обоснование. Нужен выход, нужна нарисованная дверь, сквозь которую мы сможем выйти.

«Угу, не просто так вы едите хлеб, — прокомментировал мой внутренний язва. — Но именно вы такую ситуацию и допустили».

Но вслух я это не сказал.

* * *

— А вы чего стоите, как не родные?

Парни встали в сотне метрах от центрального входа в стадион, возле остановки буса муниципального транспорта, и курили. Мой вопрос после взаимного скупого приветствия утонул в их напряжённом молчании.

— Ребят, вы должны были быть уже там и руководить процессом! — не понимал я.

— Там и без нас справятся, — отмахнулся Фудзи. — Специалистов хватает.

Не нравится мне этот голос. И тональность не нравится. Не обречённость, нет, хотя частично и она, а полное непонимание «смысла жизни». Внутренний разброд и шатания. Вот что они означают.

— Страшно нам, Ванюша, — признался за всех Хан. — Мы это… Не то, что боимся… Но какие-то чужие мы там, на этом празднике жизни. Все что-то делают, суетятся… И только мы там никому не нужны.

Вот тебе и приехали!

— Ребят, но это ВАШ праздник жизни! — попробовал иронизировать я. — Без вас всё, что там делают снующие спецы — ничего не стоит!

Тишина. М-да, куда я попал?

— Ладно, хорош, — пресёк уныние, пуская в интонацию немного злости. — Знаете сколько аренда стадиона стоит? Миллионы. Пошли.

— Там ещё не готово. — Это сумрачный Карен.

— Если сцена не готова — найдём чем другим заняться! — отрезал я.