Кабаморсов и Лунная Тень

— Это ты прости, я тебя разыграла. Ты думаешь, я поверю, что ты любишь такую еду? Но ты сам виноват, не нужно всё время лгать, чтобы произвести на меня впечатление. Я и сама не выношу этой травы, не знаю, почему Кабаморсов так её любит?

— Да, согласен, глупо вышло, — покраснел от стыда Кавал и, чтобы сгладить неловкость положения, сказал:

— У меня есть такие вкусные конфеты, что тебе захочется проглотить их вместе с языком. Сейчас, только чай поставлю.

Кавал убежал на кухню, а Лунни вышла из-за стола, чтобы осмотреть комнату. Если сильно не приглядываться, комната казалась опрятной и даже чисто прибранной. Но внимательный глаз сразу заметил грязные носки, торчащие из-под комода, несколько скомканных фантиков, пустые банки от сгущёнки, задвинутые подальше за кресло, чтобы никто не видел.

Кавал вернулся в комнату с двумя чашками чая и коробкой конфет. На стол тут же упали кубики серебристой фольги.

— Это мои самые любимые, «птичье молоко» называются, ты только попробуй, разве может быть на свете что-либо вкуснее! — Кавал пританцовывал на месте, словно опьянел от одного запаха конфет.

Лунни взяла одну и откусила половину. Конфета действительно была очень вкусной. Но только она об этом подумала, как в голове откуда-то из глубин памяти всплыла фраза, произнесённая утром Кабаморсовом: «Конфета попалась горькая, но мне было приятно». Она и тогда не поняла, что это значит, а сейчас это совсем потеряло смысл.

— Скажи, пожалуйста, ты же много сладостей перепробовал, а может быть такое, чтобы конфета быть горькой? — спросила она.

— Нет, конечно, — засмеялся Кавал. — Если только кто-то не захочет посыпать её перцем или какой-нибудь отравой.

Лунни надолго задумалась и не заметила, как Кавал успел проглотить все конфеты. Собрав фантики, он по привычке подошёл к раскрытому окну и бросил их вниз.

— Ой! Что ты делаешь? Разве можно бросать мусор в окно? — возмутилась Лунни.

— А что такого? У меня урна переполнилась, некуда бросать, — оправдывался Кавал.

— А ты разве не видел, что у нас в лагере есть мусорные контейнеры, как раз, чтобы туда выносить мусор. Потом Савва вывозит его на болото и там сжигает. Это позволяет сохранить первозданную чистоту леса.

— Да, но эти контейнеры очень далеко стоят, к ним ещё лететь надо, намного проще бросить в окно, а утром дворники всё равно будут подметать, вот и уберут заодно.

Лунни не могла поверить собственным ушам.

— Но это же ужасно! Если каждый так будет поступать, наш лес превратится в свалку! Или тебе нравится жить на помойке?

Кавал выдержал паузу, поняв, что сказал глупость, но сказанных слов не воротишь, а ситуацию нужно было спасать.

— Не сердись, я пошутил, утром всё соберу! Я же не идиот, понимаю, что лес надо беречь! А я не показывал тебе свою коллекцию фантиков? У меня есть уже все цвета радуги, осталось собрать только красные, — решил совёнок сменить тему.

— Вон там на полке за фотоальбомом я видела конфеты в красной фольге, почему ты их не ешь?

Кавал резко изменился в лице: скулы вытянулись, а зрачки расширились, словно он чего-то сильно испугался.

— Ты же, надеюсь, их не трогала? Даже не вздумай к ним прикасаться! — он смотрел таким безумным взглядом, что Лунни стало не по себе. Но уже в следующий миг совёнок снова улыбался, как ни в чём не бывало.

— Прости, это моя золотая коллекция, я никому не позволяю их трогать. Но могу угостить тебя сгущённым молоком, у меня как раз осталась ещё одна банка.

Лунни с ужасом смотрела на Кавала, словно перед ней сидел не совёнок, а Чёрный Коршун. Её колени дрожали от волнения, а в голове безудержным роем метались чудовищные мысли. Она отгоняла их от себя, но они жужжали всё громче и громче. Картинка, словно законченный пазл, сложилась в одно целое. Но чтобы окончательно подтвердить догадку, нужно было действовать.

— Да, я давно мечтаю о сгущёнке, — неожиданно произнесла Лунни, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Принеси, пожалуйста!

Кавал был в восторге, что Лунни оказалась такой же сластёной, как он сам, ловко вскочил с места и убежал на кухню.

Лунни с трудом взяла себя в руки, тихо подошла к заветной полке, схватила одну конфету и села обратно на своё место. В этот момент из кухни показался Кавал. Он не справился с искушением и на ходу облизывал край банки.

— Настоящая жидкость богов! Тому, кто придумал этот напиток, надо поставить памятник. Ты как будешь, с хлебом, или как я, пить из банки?

— Я передумала, можешь сам допивать, — ответила Лунни. — Там ещё в коробке осталась конфета, можешь тоже её съесть, я же вижу, как ты их любишь.

Кавал просто засиял от радости. Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Ловким движением пальцев он распечатал конфету и, не разжёвывая, проглотил, заливая в глотку сладкую жидкость.

Лунни выждала пару минут, пока тот насладится процессом, а потом спокойно произнесла:

— Это была конфета из твоей золотой коллекции. Ну как, не сильно горчит?

Кавал поперхнулся, выронил банку из рук, и липкая жидкость потекла ручьём по полу. Его ошеломлённое лицо исказилось в уродливой гримасе, а безумные глаза залились кровью.