Кабаморсов и Лунная Тень

— Дура! Что ты натворила! — в приступе агонии он схватил себя за горло, пытаясь выплюнуть только что проглоченную конфету.

— А что такое? Разве с этой конфетой что-то не так? — Лунни притворилась, будто ничего не понимает.

— Там внутри яд очковой кобры! Если в течение часа мне не дать противоядие, я умру. Умоляю, отведи меня к доктору, я ещё слишком молод, чтобы так умирать! — Кавал упал со стула, продолжая плеваться, но ядовитую конфету уже было невозможно вынуть обратно.

— Ах, вот оно что! Ну прости, я не знала, а зачем же ты дома хранишь отравленные конфеты, неужели ты пытался ими кого-то отравить?

— Я всё расскажу, только умоляю, спаси меня! — диким зверем визжал Кавал.

— Хорошо, не нужно так кричать, словно тебя режут на части. У нас есть ещё целый час! Это уйма времени! Обещаю, что помогу тебе! Только сначала давай навестим нашего учителя Савву, я думаю, ему будет очень интересно послушать твой рассказ.

Глава 12. Самый дорогой подарок на свете

Филин Савва сидел на крыльце своего дома и внимательно изучал результаты анализов. Экспертиза подтвердила наличие в супе снотворного препарата. Это открытие не могло не шокировать учителя. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться, но внезапный грохот за спиной прервал его размышления. Шум был произведён телом Кавала, сброшенным с воздуха прямо на крыльцо.

— Так же можно все кости переломать, — возмущался Кавал, приподнимаясь на лапы.

— Твои кости тебе больше не понадобятся, если ты сейчас же всё не расскажешь! — долетел до ушей Саввы грозный голос Лунни.

Кавал поймал суровый взгляд девчонки, проглотил слюну и начал свой рассказ.

Он в деталях рассказал, как летал к Чёрному Коршуну, чтобы заключить с ним сделку, как подсыпал в суп снотворного, чтобы усыпить весь лагерь, как подсунул Кабаморсову под дверь коробку и убедил съесть отравленную конфету. Как привёл совят на поляну, где поджидал Чёрный Коршун, как напугал до смерти Лунни, а потом якобы спас её, прогнав злодея. Тут же выяснилось, что он не откусывал коготь у Чёрного Коршуна, а наоборот, чуть сам не сломал себе клюв, когда врезался в его лапу. Под конец рассказа он уже весь побелел от страха за собственную жизнь и стал умолять дать ему лекарство.

Филин слушал со слезами на глазах. Его сердце надрывалось от боли. Он теперь понял, почему поисковая группа не смогла обнаружить Кабаморсова. Он погиб в страшных мучениях, а его тело растерзали стервятники. Всё встало на свои места, кроме одной детали: каким образом Лунни удалось заставить этого мерзавца во всём сознаться?

— Теперь я всё рассказал! Ты обещала меня спасти! Дай же мне противоядие, пока ещё не слишком поздно! — хрипел Кавал, надрывая глотку.

— Тебе не нужно противоядие. Я разыграла тебя. Сначала я действительно хотела дать тебе ту конфету с полки, но испугалась: а вдруг она отравлена, а ты ни в чём не виноват. Ты съел самую обычную конфету, которую я нашла у тебя под кроватью, но теперь думаю, что надо было дать ядовитую.

Кавал поднялся с пола и безумными глазами посмотрел на подругу.

— Это всё ради любви! Я просто хотел, чтобы мы были вместе!

Лунни с отвращением отвернулась, и тут Кавал сорвался с места и умчался прочь.

— Стой, мерзавец! — крикнул ему вслед учитель, но тот быстро скрылся за колючими соснами.

Лунни опустилась на колени и горько заплакала. Савва хотел успокоить девочку, сказать, что иногда в жизни случаются страшные вещи, но нужно это принять и жить дальше, но язык словно окаменел во рту. Он молча обнял Лунни и отвел в дом. Кабаморсов умер мучительной смертью, и ничего уже нельзя было сделать.

Внезапно в дверь постучали.

— Простите, я вас не сильно побеспокоил? — в дверной проем просунулась голова черепахи.

— Тилла?! Не может быть! Как ты здесь оказался? — произнесла Лунни сквозь слёзы.

— Я к вам не с пустыми руками, вот, держите подарочек, — в комнату въехала огромная коробка от торта.

— Что происходит? Я что-то не припомню, чтобы сегодня у кого-то был день рождения! — удивился Савва.

— Тут такое дело, я сейчас всё объясню, только дайте мне немного отдышаться. Непросто было ползти по вашим ступенькам.

Совы уставились на гостя в полном недоумении, а тот загадочно посмотрел на часы, что-то пробормотал невнятное и принялся рассказывать.

— Я, знаете ли, не люблю далеко уходить от дома, ноги уже не те, устают, сами понимаете. Но в тот день, дай верблюжий мозг памяти, я сидел на берегу болота и сочинял стихи. Вдруг слышу, кто-то протяжно стонет, не то волк, не то медведь. Так с ходу не разберешь. Ну не даёт мне никак сосредоточиться, воет, как раненый слон. Ну, я полез в кусты посмотреть, кого туда занесло. Облазил все бугры и кочки, измазался в грязи, чуть не застрял в яме — вокруг ни души. Только кочка какая-то лежит, и перья из неё торчат. А я как раз искал новое перо, чтобы записать рифму про болото. Подполз я поближе и дернул за пёрышко. Кочка как ухнет мне в самое ухо, я думал, что оглохну. Я пригляделся и ахнул: да это ж мой друг Кабаморсов лежит.

— Значит, вы его нашли! Но где же он? Он жив?! — воскликнула Лунни.