Кабинет доктора Либидо. Том IX (Ц – Ч – Ш – Э – Ю – Я)

По воспоминаниям Ц., начинающий поэт Н. Гронский пришел к ней летом 1928 с просьбой подарить одну из ее книг. Любовь вспыхнула мгновенно. В отличие от К. Родзевича, Н. Гронский благоговел перед талантом Ц. и восхищался ей как женщиной: «Я люблю тебя <…> Primo: как человека (существо), Secundo поэта, Tertio – женщину». Ц. также переполняли глубокие чувства: «Мой родной мальчик! Я в полном отчаянии от всего, что нужно сказать Вам: скажу одно – не скажу всего – значит не скажу ничего – значит, хуже: раздроблю все». Роман также оказался непродолжительным: «

Он любил меня первую, а я его последним. Это длилось год. Потом началось – неизбежное при моей несвободе – расхождение жизней, а весной 1931 года и совсем разошлись: наглухо».

В 1931 Н. Гронский женился; в 1932 окончил филологический факультет Парижского университета; продолжил образование в Бельгии, где работал над диссертацией о Гаврииле Державине. Последняя записка Ц., адресованная Н. Гронскому, датирована январем 1933. 21 ноября 1934 Н. Гронский погиб, попав под поезд парижского метро. Через три недели после смерти вышла книжечка его стихов «Белладонна». Ц. посвятила памяти своего юного друга статью «Поэт-альпинист» и стихотворный цикл «Надгробие».

В 1930-ые Ц. жила практически в нищете: «Никто не может вообразить бедности, в которой мы живем. Мой единственный доход – от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живем на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода». Однако, страстное желание любить не покидало Ц

. и в этих условиях. Ее внимание привлекли личность и творчество Н. Барни.

Приятельница Елена Извольская привела Ц. на одну из литературных пятниц, которую устраивала Н. Барни. Ц. прочитала собственный французский перевод своей поэмы «Молодец» («Le gars») о несчастной любви девушки и вампира. По словам Е. Извольской, выступление не имело успеха. Присутствующие оказали Ц. «не более чем прохладный прием, и после визита к мисс Барни Марина никогда больше не искала контактов с французскими литературными кругами». Е. Извольская не указала точную дату визита, отнеся его к «

середине 30-х годов». По мнению Л. Фейлер, это событие состоялось осенью 1930. Не исключено также, что Ц. встречалась с Н. Барни еще ранее того. Об этом позволяет судить собственноручное замечание Ц. в начале «Письма к амазонке»: «Я думаю о Вас с той поры, как увидела Вас – месяц?» (1932).

Знакомство с Н. Барни принесло Ц. много разочарований. Помимо прочего, Н. Барни не сдержала обещания опубликовать поэму «Молодец» и даже потеряла доверенную ей рукопись. Горькая обида на Н. Барни лейтмотивом проходит через все эссе Ц

. «Письмо к Амазонке». В парижский период своей жизни Ц. неоднократно возвращалась к лесбийской теме. Так, в мемуарном очерке «Пленный дух» (1934) она рассказала, как переживала отъезд Аси Тургеневой за границу со своим женихом Андреем Белым: «…Вот – уедет, меня – разлюбит, и чувство более благородное, более глубокое: тоска за всю расу, плач амазонок по уходящей, переходящей на тот берег, тем отходящей – сестре».

Сохранилось также письмо Ц. к известной петербургской красавице Саломее Гальперн-Андрониковой. Оно написано под впечатлением эротического сна, который Ц. увидела ночью 11 августа 1932: «Дорогая Саломея, видела Вас нынче во сне с такой любовью и такой тоской, с таким безумием любви и тоски, что первая мысль, проснувшись: где же я была все эти годы, раз так могла ее любить (раз, очевидно, так любила)».