Кабинет доктора Либидо. Том VI (Н – О – П)

Весной 1820 П. был выслан из Петербурга в Кишинев за сочинение вольнолюбивых и дерзких стихов. В конце мая 1820 заболевший П. познакомился с героем войны 1812 генералом Н. Н. Раевским, который со своим семейством направлялся проездом на Кавказские воды. С разрешения начальника кишиневской канцелярии И. Н. Инзова, П. последовал вместе с ними на Кавказ и в Крым. 16 августа 1820 он прибыл в Феодосию, затем в Гурзуф. Здесь он продолжил работу над поэмой «Кавказский пленник», написал несколько лирических стихотворений. В сентябре 1820 П. побывал в Бахчисарае, где у него возник замысел поэмы «Бахчисарайский фонтан».

П. испытывал прилив творческих сил и чувствовал себя полностью в своей стихии. Он по очереди увлекался всеми четырьмя сестрами Раевскими: 23-летней Екатериной, 16-летней Еленой, 15-летней Марией и 12-летней Софьей. Мария Николаевна Раевская впоследствие писала: «Как поэт, он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и девушек, с которыми он встречался…”. Впрочем, любвеобильная натура П. не могла удержаться в рамках одного только платонического обожания. По некоторым данным, там же в Крыму он находился в близости с компаньонкой Марии, крестницей генерала Н. Н. Раевского татаркой Анной Гирей (в замужестве Урусовой).

Осенью 1820 П. вернулся в Кишинев. Продолжал много трудиться: в 1821 закончил сатирическую поэму «Гаврилиада», в 1822 — поэму «Братья-разбойники». Поэма «Кавказский пленник», увидевшая свет в 1822, принесла П

. славу первого поэта России. В мае 1823 П. приступил к созданию романа в стихах «Евгений Онегин». Пользуясь расположением местного начальства, путешествовал по Молдавии, подолгу гостил в имении Каменка Киевской губернии. Женой одного из хозяев имения была Аглая Антоновна Давыдова (1787–1847), урожденная герцогиня де Граммон.

По отзывам близко знавших ее современников «весьма хорошенькая, ветреная и кокетливая, как настоящая француженка, искала в шуме развлечений средства не умереть от скуки в варварской России. Она в Каменке была магнитом, привлекавшим к себе железных деятелей александровского времени; от главнокомандующих до корнетов все жило и ликовало в Каменке, но — главное — умирало у ног прелестной Аглаи». А. А. Давыдова стала адресатом нескольких стихотворных посланий П. («A son amant Eglé sans résistance», 1821; «Кокетке», 1821; «Оставя честь судьбе на произвол», 1821), а также знаменитой эпиграммы (1822):

Иной имел мою Аглаю

За свой мундир и черный ус, Другой за деньги — понимаю, Другой за то, что был француз. Клеон — умом ее стращая, Дамис — за то, что нежно пел.

Скажи теперь, мой друг АглаяЗа что твой муж тебя имел?

П. не оставил своим вниманием и старшую дочь Аглаи Антоновны Адель Давыдову. Декабрист И. Д. Якушкин оставил следующие воспоминания, относящиеся к концу 1820: «У нее [Аглаи Давыдовой] была премиленькая дочь, девочка лет двенадцати. Пушкин вообразил себе, что он в нее влюблен, беспрестанно на нее заглядывался и, подходя к ней, шутил с ней очень неловко. Однажды за обедом он сидел возле меня и, раскрасневшись, смотрел так ужасно на хорошенькую девочку, что она, бедная, не знала, что делать, и готова была заплакать; мне же стало ее жалко, и я сказал Пушкину вполголоса: „Посмотрите, что вы делаете: вашими взглядами вы совершенно смутили бедное дитя“. — „Я хочу наказать кокетку, — ответил он, — прежде она со мною любезничала, а теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня“. С большим трудом удалось обратить все это в шутку и заставить его улыбнуться». А. Давыдовой П. посвятил послание «Аделе» (1822):