Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Строго по уставу относились к кадетам и офицеры училища, что очень способствовало скорому укреплению кадетской дисциплины, хотя иногда и служило поводом к возникновению затруднительных положений, вызванных эмигрантскими условиями жизни корпуса. Весьма характерен случай, происшедший с кадетом М., только что произведенным в вице-унтер-офицеры. Желая достойно отметить это значительное событие в жизни кадета, он пригласил несколько ближайших друзей в небольшой ресторанчик, где надеялся в задней «юнкерской» комнате спокойно угостить их незамысловатым ужином. Не успели друзья как следует вкусить сладость свободы, как звон шпор, предвестник всех кадетских несчастий, предупредил их о надвигавшейся грозе. В дверях, отстраняя хозяина, появился дежурный по гарнизону офицер училища. Кадеты вскочили и замерли, вытянув руки по швам. Офицер потребовал, чтобы кадеты назвали свои фамилии, и, заметив золотые нашивки на погонах вице-унтер-офицера М., сухо приказал: «А ну-ка, унтер-офицер, ведите свою веселую команду за мной в корпус». М. уныло повел своих злополучных гостей вслед за офицером. Через минуту вечернюю тишину прорезала его звонкая, почти радостная команда: «Кадеты, бегом марш… Врассыпную». Вмиг кадеты скрылись в темноте. Казалось, все прошло благополучно, тем более что, не сговариваясь, кадеты сообщили офицеру вымышленные фамилии. Однако, после длительных совещаний, они пришли к заключению, что дежурный офицер дела так не оставит и добьется их опознания. Нависла угроза исключения из корпуса за несколько месяцев до получения аттестата. Решено было немедленно доложить о случившемся директору, генералу Римскому-Корсакову. Кадеты были уверены, что под косматыми и грозными седыми бровями скрываются ласковые глаза любящего «деда» и он не позволит, чтобы совершилось непоправимое несчастье. Внимательно выслушав рапорт, генерал распорядился отправить всех участников пирушки на две недели под арест, сбавить всем балл за поведение и на продолжительный срок лишить отпуска. Вице-унтер-офицер М., конечно, потерял свои только что полученные золотые нашивки. На следующее утро дежурный офицер тщетно всматривался в лица кадет первой роты, выстроенной для опознания виновных. Видимо, директор был прав, когда говорил ему, что таких кадет в его корпусе нету. Совместная жизнь корпуса с училищем продолжалась не долго, так как летом 1924 года училище было расформировано.

Расположенный в прекрасном здании в центре города Донской Мариинский институт оставил неизгладимый след как на общем воспитании кадет, так и в развитии в них бережного и рыцарского чувства к русской женщине, которое большинство кадет пронесло через всю свою жизнь.

С этого года был увеличен денежный отпуск на книги, что дало возможность пополнить книгами для чтения ротные библиотеки. На средства, данные генералом Врангелем, корпус приобрел хорошо оборудованный физический кабинет, носивший название «Физический кабинет имени Русской армии». В благоустройстве здания широкое участие приняли и сами кадеты. На верхнем этаже была устроена небольшая церковь во имя святых Константина и Елены; стены корпуса стали украшаться копиями с картин русских художников, нарисованными кадетами. На первой арке внутренней лестницы появилась памятная всем крымцам и дорогая каждому русскому надпись – отрывок из «Певца во стане русских воинов» В.А. Жуковского:

О, Родина святая!

Какое сердце не дрожит,Тебя благословляя…

На стене у первой площадки лестницы висел большой погон Крымского кадетского корпуса, и над ним на стене написаны слова основателя корпуса, генерала Врангеля: «Здесь на чужбине каждый из нас должен помнить, что он представляет собой нашу Родину, и высоко держать русскую честь. Генерал Врангель».

Ввиду того что большинство окончивших корпус кадет стремилось поступить в высшие учебные заведения королевства, явилась необходимость несколько изменить программу корпусов, приблизив ее к программе местных «реалок», и ввести дополнительные курсы сербского языка, истории литературы, истории и географии Королевства С.Х.С. и начертательной геометрии. Введение этих предметов в программу открыло двери корпуса для преподавателей-сербов. Впервые в корпусе зазвучала сербская речь, для многих кадет совершенно непонятная. Ведь многие из них, не имея родных, никогда не покидали корпуса, толстые стены которого прочно отгораживали их от внешнего мира. А таких кадет, в особенности в первые годы пребывания корпуса за рубежом, было много больше, чем тех, которые проводили свои отпуска в домашней обстановке. Впрочем, и отпускники не смешивались с местным населением, предпочитая проводить свои досуги в обществе съехавшейся в город на каникулы русской молодежи. В отпуску кадеты ходили всегда в форме, и это, конечно, способствовало их отчуждению от местной среды.