Кадиш по Розочке

Давид молчал. Конечно, его попутчик во многом прав. Даже смерть в таком деле не просто «красна», но прекрасна. Про таких, как Александр Иванович, складывают песни. Но он, Давид, не хочет, чтобы про него складывали песни. Он хочет только одного: чтобы их с Розочкой оставили в покое. Такое предложение – это очень-очень заманчиво. Наверное, если бы он был один, он принял бы его. Но не сейчас.

– Простите, для меня очень притягательно ваше предложение, но я не могу его принять. Меня ждут в Крыму. Возможно, именно вы спасете Россию. И я первый буду петь вам Осанну. Но, если при этом погибнет моя жена, то мне уже не будет дела ни до России, ни до этого мира.

– Что ж. По крайней мере, откровенно, – невесело хмыкнул полковник – Хорошо. Неволить не буду. Надеюсь, что вы понимаете, что о нашей беседе лучше не распространяться?

– Безусловно.

– Тогда прощайте, господин студент. Дай Бог вам удачи. Мы уезжаем через час. К сожалению, телегу вам оставить не могу. Но до Белгорода вы доберетесь и пешком. С точки зрения безопасности мне логичнее было бы вас убить. Но что-то мне подсказывает, что вы – не предатель. Потому поступлю не рационально. Живите и… прощайте.

Глава 6. Харьков

Дверь захлопнулась. Давид остался один. Опять один. Какое-то время он боролся с желанием, бросится за полковником, стать одним из тех молодых людей. Он почти ощущал, как будет входить под праздничные марши в столицу с такими же как он героями. Как им под ноги будут бросать цветы прекрасные девицы и благородные дамы.

Но наваждение прошло. Он вздохнул. Запер дверь и сел к столу, разложив свои пожитки. Так, белье, бритва, деньги. Сколько там? Почти триста рублей. Не мало, на дорогу хватит. А обратно? Правда, есть еще золотые монеты, зашитые за подкладкой. Их пока не трогаем. Пистолет. Ох, не выходит у него пользоваться этой «машинкой», как говорил Александр Иванович. То ли учили его плохо, то ли сам он размазня. Ладно, пусть будет. Две штуки часов. Это спрячем. Еще пригодится. Он огляделся и улыбнулся. Александр Иванович забыл свою волшебную фляжку. Есть там еще что-то? Есть.

Коньяк успокоил, и Давид проспал до утра. Утром, едва рассвело, он уже прощался с хозяином, прикупив попутно еды с собой. Солнце еще не полностью показалось из-за горизонта, когда он уже шел по дороге в Белгород. Шел не быстро. Мысли тоже были не быстрые и не радостные. Опять остался один. Шансы на то, что обычные поезда ходят до Симферополя, очень не велики. Как добраться, не очень понятно. Он в пути уже почти неделю, а не преодолел и половины. Да еще и потерял спутника. Понимая, что в качестве «боевой единицы» в отсутствие Александра Ивановича он стоит не много, Давид, едва заслышав какое-то движение спереди или сзади по дороге, старался, если была возможность, укрыться за деревьями и переждать. Потому и продвигался он совсем не быстро.

Северные «въездные» столбы, обозначающие начало Белгорода, он прошел, когда солнце уже повернуло за полдень. В Белгороде он прежде никогда не был. Чем-то городок напоминал Бобруйск. Одно или двухэтажные дома, немощеные улицы, огромное число лавок и лавочек. Но были и отличия. Город поражал обилием церквей. Вроде бы и прошел он от начала недалеко, а уже три церкви ему встретились. Казалось, что среди такого благолепия должна царить тишина и покой.

Но ни первого, ни второго не оказалось. Прохожие в городе, особенно те, кто был одет приличнее, старательно жались к переулкам. Уверенно по улицам шли новые хозяева жизни: солдаты и рабочие с винтовками и красными бантами. Во главе этих отрядов были какие-то люди, одетые в армейские галифе и кожаные куртки. Такого сочетания Давид еще не встречал. Видимо, это была «революционная» мода последних дней. Хотя, нет. Кажется, в Москве попадались подобные экземпляры, которых тесть называл «комиссары».

На Базарной площади в окружении лабазов и складов народу было больше. Хотя и чувствовалось, что в сравнении с прежними годами число торгующих людей не велико. Встречались пустые торговые места, а то и целые ряды. Как на любом рынке в последние годы, здесь в изобилии водились воришки. У Давида попытались спереть мешок. Спасла хорошая реакция. Но, когда он попытался позвать хоть какую-нибудь власть, на него навалились два крепких мужика. Пришлось быстро ретироваться. Уже в переулке он спросил у прохожего дорогу к железнодорожной станции.

На вокзале царила неразбериха. Солдаты, рабочие с оружием, множество гражданских лиц самого пестрого облика. Все они что-то кричали, ругались. На путях без движения стояло множество составов. В основном, товарных или военных, где в таких же товарных вагонах везли людей. Обычных поездов, на которые можно было бы купить билет и доехать до нужной тебе станции не наблюдалось вовсе. Точнее, нет. На дальнем пути стоял один такой поезд.

Он попытался поговорить с машинистом, стоящим возле паровоза, узнать, есть ли начальник поезда, с кем можно договориться о том, чтобы купить билет? Но железнодорожник только отмахивался от него.