Кадиш по Розочке

Штырь привалился на бок, пытаясь удобнее уложить подраненную руку и плечо. Давид глянул на него и обомлел. Рана покраснела. Из развороченного плеча, стекал гной и сукровица, торчали какие-то нитки, грязь. Пороховая гарь каймой лежала вокруг раны.

– Промыть бы рану-то – пробормотал он неуверенно.

– И то, правда, – согласился Штырь – Давай-ка, Васятка, помоги мне. А ты, студент, давай самогон. Жалко тратить, а надо. Он для такого дела – лучшее средство.

Промыли самогоном рану. Как смогли, обтерли. Васятка попытался вынуть пулю, но только получил от Штыря кулаком по физиономии. Кое-как обмотали тряпками плечо. Решили потерпеть до Джанкоя. Там, авось, сыщется врач. С тем и поехали.

Первое время ехали даже весело. От холода спасались самогоном и разговорами. Новые знакомцы Давида были из Одессы. Как они сами представились, уважаемые жиганы. Жиганы – это звание у бандитов. Что-то вроде купцов-гильдийцев. А еще были «урки» или «уркаганы» – конкурирующая корпорация. Попутчики объясняли Давиду, чем они отличаются. Но он понял немного. По его мнению, разница была и совсем пустяковой. Но для Штыря и Васятки это была очень важная, непреодолимая граница и различие. И те, и другие входили в организации, настоящие бандитские концерны.

Насколько понял Давид из их рассказов, в бандитском мире Одессы, куда входили Штырь и Васятка, иерархия была не менее строгой, чем в армии. Штырь был помощником какого-то крупного бандита. По его словам, они «держали» всю торговлю мануфактурой. То есть, обирали мелких торговцев и обеспечивали безопасность контрабандистов.

Но в какой-то момент в городе сменился самый главный бандит («король»). С новым «королем» у их командира отношения не сложились. Причем, настолько сильно, что он «в ящик сыграл», то есть умер или был убит. Штырь и его подручный, Васятка, единственные члены банды, оставшиеся в живых, решили «сменить приписку». И теперь пробирались к «крымской братве», чтобы немного «пересидеть». Из рассказа выходило, что статус, приобретенный бандитом в их иерархии («уважение» в их понятиях) не терялся, а как-то передавался во все концы огромной империи. Одесские бандиты в иерархии были выше крымских. Потому парочка шла в Крым вполне уверенно. Там их примут.

Попутчики говорили на какой-то странной смеси русского, малорусского, еврейского и еще какого-то языка. Многое оставалось непонятным, но общую канву рассказа Давид улавливал. Говорил, в основном, Штырь. Васятка больше помалкивал. Было видно, что Штырь в этой паре главный.

Дорога шла по степи, ровной, как стол, покрытой клочками засохшей травы. Холмы и перелески встречались не часто, деревни и того реже. К вечеру стали биваком. Васятка расстелил возле телеги рогожу, помог перебраться Штырю. Давид собрал несколько охапок травы. Из телеги достал куль с углем, захваченный запасливым Васяткой. Разжег костер. На рогоже разложили еду.

В дороге было видно, что Штырю становится хуже. Давиду показалось, что у того жар. Но сам Штырь старался держаться. Шутил. За едой он продолжал балагурить, но чувствовалось, что ему совсем не по себе. Если Васятка ел много и охотно, Давид тоже проголодался, то Штырь буквально заставлял себя есть. Давид предложил еще раз попробовать вынуть пулю. Но Штырь отказался. Наконец, свернули рогожу и кое как разместились спать. Васятка и Давид решили по очереди сторожить на всякий случай. Хоть дорога и пустая, а поберечься не мешает.

Давид дежурил первым. Он укутался в шинель, взял чью-то телогрейку, захваченную по случаю его попутчиками и уселся под телегой, облокотившись спиной на колесо. Васятка уснул сразу. Штырь тоже, похоже, забылся. Но сон его был тревожным, не хорошим. Он стонал, кричал, кого-то звал. Дыхание его было тяжелым даже когда он, как будто, успокаивался, вырывалось со свистом. Через несколько часов, едва не заснув под телогрейкой, Давид стал будить Васятку. Тот какое-то время таращился на него, наконец, сообразив, кто его будит и зачем, занял место Давида.

Давид примостился с краю телеги. От Штыря шел ощутимый жар и какой-то тревожный и неприятный запах. Давид решил, что не заснет. Тем более, что сосед опять начал бормотать и что-то выкрикивать то ли во сне, то ли в забытьи. Однако усталость взяла свое. Он заснул, проснувшись только, когда стало уже светло.

Штырь то ли спал, то ли впал в беспамятство. Васятка молча возился с костерком у телеги.

– Вставай, студент, – не особенно приветливо обратился он к юноше – Сейчас похарчуем, да и поедем.

– А Штырь? Его будить не будем?

– Отходит Штырь. Отмучился на этой земле, – Васятка перекрестился.

– Может, дотянем до Джанкоя? – нерешительно спросил Давид.

– Нет. По всему видать, не судьба ему была до Крыма добраться. Хороший был друг. Царствие ему небесное.

– Ты что?! Он же живой еще! – аж вскрикнул Давид.

– Живой, да не долго. Не пыли студент. Самому тошно.