Кай и Герда

Они вымыли руки в ванной комнате и немного осмотрели первый этаж дома. Здесь все было выполнено в духе минимализма: кухня с большим вытяжным зонтом, каменная столешница с мойкой, встроенная плита. Диван, стол и стулья из ИКЕА, на стене несколько блеклых эстампов и африканская маска неизвестного племени. Хозяйка и гости принялись за еду. На столе в менажнице лежали тонкие норвежские хлебцы, сыр, свежая зелень и острые маринованные помидорки-черри.

– Я редко готовлю сама, но сегодня как раз такой день.

– Нам очень повезло, все очень вкусное, – похвалил еду Ханс, ты отличная хозяйка, Лотта.

– Спасибо, вы хотели задать мне вопрос.

– Нас интересует работа с крупными животными в экстремальных условиях. Ты можешь рассказать что-нибудь об этом?

– В каком смысле экстремальных? Катаклизмы, война?

– Он имел в виду текущее состояние зверей, в котором они небезопасны для людей, работающих с ними, неконтролируемое возбуждение, ярость.

– Звери, конечно, могут впасть в подобное состояние при ранении, например. Был случай, когда индийский слон порвал себе кожу на ноге колючей проволокой. Он был взбешен от боли, проволока врезалась глубоко в колено, её нужно было вытащить из ноги. Я редко практиковала полное усыпление на время операции, вполне достаточно было местной анестезии, чтобы изъять проволоку, осколок стекла, глубоко засевшую колючку.

– Нас интересуют препараты для быстрой остановки крупных животных.

Лизелотте засмеялась:

– Я представила себе быструю остановку бегущего бегемота или носорога. Когда-то применялись тяжелые клоны рокситрансзепама, сейчас есть и менее опасные вещества. Вопрос обездвиживания крупных животных для лечения и транспортировки всегда был актуален. Но мгновенной остановки никогда не бывает. Нужно время для этого.

– Но если такой препарат применить для маленького зверя или человека?

– Человек, как правило, очень быстро отключается. Испытавшие на себе действия подобных средств теряют ориентацию в пространстве, у них немеют конечности. Пять, десять секунд до полного отключения. Иногда это коматозное состояние. Чтобы применить такое средство, надо во-первых, иметь его. Во-вторых, действовать с осторожностью, чтобы не убить человека.

– В твоем арсенале есть подобный препарат? В частности нас интересует ронзиотрансзепам.

– С подобным названием не встречалась. Свой арсенал я оставила в Африке. Здесь я пишу книги, обучаю студентов, мне не нужны в Норвегии препараты для лечения слонов и бегемотов. Моя практика осталась в Азии и Африке и мне вряд ли разрешили бы провоз опасных транквилизаторов. Держу дома обычную аптечку для себя, ничего подобного в ней нет.

– Но ведь есть и в Осло крупные животные, в цирке, в зоопарке. Кто по твоему мнению ими занимается здесь?

– Из старых – Борлис, из тех, что помоложе – Стейнхоф, Ларсен. Это те, кого я знаю.

– Мы хотели бы переговорить с ними, можешь дать адреса, номера телефонов? Вопрос этот неотложный!

– Я бы сказала: сложный. Я с ними лично не знакома, но телефоны, наверное, есть. А что, у полиции возникло дело с подобными транквилизаторами?

– Скажем так, нас интересуют владельцы подобных средств. Они должны быть где-то зарегистрированы?

– И да, и нет. Кому-то препараты достались случайно от предшественника, кто-то привез из-за рубежа. Советы активно работали в Африке, поддерживая некоторые режимы, у них были свои разработки транквилизаторов. Потом они бросали поддержку повстанцев и уходили из страны, оставляя после себя оружие и хаос. К сожалению, некоторые опасные препараты попали не в те руки. Я занималась зверями, и была вне политики. Но когда приходится извлекать боевую пулю, случайно попавшую в ни в чем не повинное животное, становится жутко. Когда ты поглощена любимым делом, не задумываешься о том, легко ли жить и работать в Африке или Азии. Животные независимо от размера, как малые дети, к ним привязываешься. Когда ты с ними, забываешь про сон и еду. Уезжаешь домой и думаешь о них, как они там без тебя. У тебя есть дети, Хильде? Нет, я так и думала, ты еще слишком молода. Вот у меня нет ни детей, ни внуков. Муж был намного старше меня, я была для него ребенком, любившим животных. И он тоже любил их спонсировал мои исследования, ездил со мной в Индию, Вьетнам, Кению. Помогал мне в издании книг. Его давно нет. Сейчас остались только воспоминания. Лизелотте встала из-за стола и подошла к высокой этажерке, плотно заставленной книгами и альбомами с фотографиями. Достав альбом с фотографиями 9х15, она перевернула несколько страниц.

– Вот Стейнхоф. Кения, 1979 год. Мужчина на фото стоял в белых шортах на фоне какой-то реки грязно-кофейного цвета. В руке он держал нечто похожее на арбалет, из-за спины выглядывала антенна переносной радиостанции. Лотта вынула карточку из альбома и сказала:

– Здесь его телефон в Норвегии, запишите.

В телефонной книге она нашла телефоны и адреса Ларсена и Борлиса: Сомневаюсь, что Борлис жив. Ему уже давно за девяносто.