Как Черчилль развязал Вторую Мировую. Главный виновник войны

Она еще будет сражаться в безнадежных «котлах» и окружениях, ее сыны еще будут в самоубийственных кавалерийских атаках с шашками наголо бросаться на германские танки под Ловичем, ходить в безнадежные штыковые атаки на германские пулеметы на Бзуре — она сделает все, что ждут от нее ее «союзники». И в конце концов она будет распята на германском кресте, истекая кровью и вызывая святую ненависть к безжалостным убийцам.

Она должна стать жертвой.

Она ею станет.

«Союзники» не пожертвуют ради Польши НИ ОДНИМ СВОИМ СОЛДАТОМ.

Это — исторический факт.

13

А теперь обратимся к пакту Молотова — Риббентропа.

Почему СССР посчитал возможным подписать пакт о ненападении с нацистской Германией?

Потому что миссия англо-французских союзников, просидев несколько летних недель 1939 года в Москве, так и не смогла ничего внятно предложить Советскому Союзу — кроме добрых пожеланий. Советской стране предлагалось выступить на стороне «демократических» стран («санационная» Польша с ее концентрационным лагерем в Картуз-Березе — демократия? Хм…) и пролить кровь своих сынов во имя торжества «общечеловеческих ценностей». Хорошо. А кроме того?

А кроме того — НИЧЕГО.

СССР в этой ситуации выступал классическим «таскателем каштанов из огня» — для англо-французов. Нам это было надо?

Союзники пугали Сталина тем, что следующим после Польши будет СССР. Ну-ну. С какого такого перепугу Гитлеру затевать войну на бескрайних русских просторах, когда за Рейном стоит французская танковая армада в пять тысяч единиц? Он же не клинический идиот!

Отказ Сталина участвовать в запланированной западными «союзниками» войне на стороне Польши — это на самом деле был крутой поворот всей советской внешней политики. Это — фактический отказ руководства Советского Союза (Сталина и его окружения) от пропагандируемого до этого два десятилетия подряд пролетарского интернационализма (одного из краеугольных камней в большевистской идеологии). По большому счету — отказ от концепции «мировой революции любой ценой». Впервые за время существования Советского Союза у него появились пока еще невнятно озвученные, но уже достаточно определенные «национальные интересы» — это был главный итог провала миссии генерала Думенка.

Факт отказа Сталина от союза с Англией и Францией означал лишь одно — окончательную победу во внешней (и частично во внутренней) политике СССР иной, кардинально отличной от прежней интернационал-большевистской, доктрины. А именно — отныне примат превосходства русских национальных интересов над интересами «мирового коммунизма» (а заодно и над интересами мировой вненациональной олигархии) становился определяющим фактором во всех действиях советского руководства.

Вместо «западника» Литвинова пришел откровенный националист Молотов, и вместе с его приходом кардинально изменилась вся политика СССР в Европе и в мире. Разумеется, не по воле Молотова — таково было решение Сталина.

А разве не так?

Максим Литвинов (известно, кто по национальности) вел свою внешнюю политику — целью которой было вхождение (пусть и на правах enfant terrible) Советского Союза в «мировое сообщество», как он это понимал. Его линия была линией интернационал-большевистского руководства СССР, космополитов без флага и родины, для которых Советский Союз был лишь плацдармом для мировой революции и источником ресурсов для мирового коммунизма. На судьбу русского народа им было плевать с высокой колокольни.

Целями же политики Молотова (сиречь — Сталина) постепенно становились: установление господства СССР над теми территориями, что когда-то контролировала царская Россия (Монголия, Афганистан, Иран, балканские государства, Польша, Прибалтика и Финляндия), восстановление Российской империи в ее прежних границах.

Советская внешняя политика из интернационалистской, революционной, по сути своей деструктивной

постепенно становилась ИМПЕРСКОЙ, иными словами — созидательной.

А для нарождающейся Империи не было нужды исполнять роли второго плана на режиссируемом вненациональной финансовой олигархией концерте — Советский Союз (и его вождь, Иосиф Сталин) начал подготовку к исполнению сольной партии в хоре мировых держав…

А немцы с апреля 1939 года резко снизили накал антисоветской истерии в своей прессе. И даже более того, первомайские праздники прошли подчеркнуто дружелюбно к Советской России (даже в районных многотиражках подчеркивалось, что Первое мая — это «общий праздник Германии и СССР»). Гитлер настойчиво демонстрировал Сталину свое расположение, чуть ли не братскую любовь.

Понятно, почему.

ГИТЛЕРУ БЫЛО ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ СТАЛИНУ взамен его неучастия в предстоящей германо-польской войне, кроме уверений в любви и преданности. И он очень хотел, чтобы Сталин понял это.

14