Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Случалось ли вам взять в руки «роман» и обнаружить, что это всего лишь сборник рассказов? Почему так получается? Рассказы – это именно рассказы, а не главы, верно ведь? Нам подсовывают кучу слабо между собой связанных, автономных, коротких повествований, кое-как слепленных горе-романистом, лентяем, не желающим работать как следует! Что, трудно сладить с размером? Эту жалобу я слышал много раз на занятиях, и притом произносилась она в жарких спорах. Мой рецепт: холодный компресс на лоб и полное расслабление. Этот тренд появился некоторое время назад и в ближайшем будущем никуда не денется.

Один из моих любимых авторов таких композитных романов (хотел бы я заявить права на авторство этого термина, но он принадлежит Джоанне Крейтон) – Луиза Эрдрич. Начав с «Любовного зелья», она создала целый ряд веселых и душераздирающих историй о том, как на верхнем Среднем Западе течет жизнь в резервации индейцев чиппева и вокруг нее. Сама она происходит из индейской резервации Тертл-Маунтин, расположенной на самом севере Северной Дакоты, прямо у канадской границы. Истории, рассказанные в романе, даже порядок публикации самих книг, часто не в ладах с хронологией. Так, «Любовное зелье» должно было бы стать предпоследним в цикле, но появилось первым. В нем повествование начинается с «современного» роману времени – первой половины 1980-х годов: смерть Джун Морисси Кэшпо дает импульс сюжету, потом рассказ перепрыгивает назад, в 1934 год, когда изображенные в романе старики были молоды и отношения между ними еще только устанавливались. Такие же прыжки в хронологии, переключения между точками зрения, переклички между голосами мы видим у главных рассказчиков, Нектора и Мэри Кэшпо, Лулу Ламартин и их внучатого племянника/внука (это разветвленное семейное древо может свести с ума), Липши Морисси. Но некоторые истории рассказываются от третьего лица, а в некоторых смена лица, от которого ведется повествование, происходит на полпути. Очевидно, что трех театральных единств – времени, места и действия, – как говорится, и след простыл.

Зачем же рассказывать историю именно так? А почему бы и нет? Именно это я и имею в виду. Почему бы и нет? Ни в каком организующем принципе нет ничего волшебного или священного, и хронология здесь не исключение. Да, для нас она привычнее любого другого метода, но это всего лишь условность, и почти всегда ее можно игнорировать. Другое дело – логика повествования, ее-то игнорировать не стоит ни в коем случае, и это приводит нас к… закону единства повествования: лучший способ организации романа тот, который наиболее логичен для этого конкретного романа. Без вариантов. Единственное единство, которое есть у романа, – то, которое навязывает ему автор и которое обнаруживает в нем читатель.