Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Это всегда тайна, и притом нестрашная. И вот вам закон потока повествования: все изображения сознания произвольны и искусственны. Нельзя заглянуть в голову другого человека, поэтому писатели с помощью разных приемов создают иллюзию сознания. Здесь нет никаких отличий от других видов повествования. Всезнание несвойственно человеческим существам, но в художественной литературе мы принимаем эту иллюзию. «Ограниченная» или «сочувственная» точка зрения – это создание воображения, а не журналистская реальность. В любом случае мы временно отстраняемся от того, что знаем, а именно, что они не соответствуют нашему мировосприятию, и склоняемся к тому, что они помогут получить то, что нам очень хочется, будь то взгляд внутрь, на состояние человека, или чтение просто для удовольствия. Мы не простофили и не дураки. Нет, мы хотим взять то, что предлагает нам писатель, и поэтому согласны играть по его правилам. Дело не в том, «легко» это или «трудно», а в том, что на выходе получают оба участника этой сделки. Мы даже не против новых, непростых требований, особенно когда ставки достаточно высоки. А требования литературы «потока сознания» были очень строгими, поэтому не так уж много читателей горели желанием – по крайней мере, на первых порах – принять ее вызов. И все-таки со временем стало ясно, что в этих писателях что-то есть. В ответ на новую психологию, новую философию они создали новую художественную литературу, которая сумела изнутри показать работу разума, что было не по силам ни одной из более ранних техник. И у них неплохо получилось.

Вулф и Джойс, Фолкнер и Дороти Ричардсон, Джуна Барнс и, возможно, Джон Дос Пассос. Есть и другие, но группа писателей, которых можно было бы причислить к «потоку сознания», никогда не была многочисленной. Так почему о них так много разговоров? Не в том дело, сколько подражателей у них появилось, а в том, как их техника повлияла на других писателей. Романисты нашли новые способы рассказывать о сознании потому, что маленькая горстка первопроходцев этого направления не боялась смелых экспериментов. После них никто конкретно не пишет в стиле «потока сознания» только потому, что теперь так пишут все. Писатели столь разные, как Лоуренс Даррелл, Маргарет Этвуд, Грэм Свифт, Энтони Бёрджесс, Генри Грин, Эдна О’Брайен и Джон Апдайк, могут выбрать любую технику, разработанную Вулф и компанией, применить любой прием в рамках сравнительно стабильного и даже весьма старомодного повествования. Слава богу, нам не нужно быть Эйнштейнами, чтобы иметь доступ к относительности; он сделал за нас почти все.

Да, а набережная? Всего лишь причал, который кого-то знает. И отсюда я плавно перехожу к…

14

Огонек на причале у дома Дэйзи

Преподавая начальный курс литературного творчества, я понял: будущие романисты не понимают, что такое герой. Когда я первый раз даю задание охарактеризовать его, то из года в год мне приносят одно и то же – рост, вес, цвет, длина волос или их отсутствие, размер носа, форма рта, количество веснушек. Полный комплект. Прямо хоть рисуй портрет в полный рост. Вы, может, и можете, а я нет, но это лишь вопрос наличия соответствующих способностей, а не школярского отсутствия мастерства. Зато я могу, возвращая листочки с этюдами, задать такой вопрос: как выглядел Гек Финн? Или Джейк Барнс? Или даже Эмма Бовари?

Ответ таков: мы не знаем. Бывает, как, например, с Геком, что нам просто об этом не говорят; ему недостает уверенности в себе, чтобы докучать описанием собственной внешности. О Джейке нам известно, что на войне он был ранен, и то потому, что это исключительно важно для развития сюжета, а вот его внешность мы представляем себе весьма смутно. А Флобер, при всей своей любви к подробностям, даже не удосужился точно указать цвет глаз Эммы, что сбивает с толку Энид Старки в романе Джулиана Барнса «Попугай Флобера». Иногда глаза Эммы черные, при каком-то освещении почти синие, а может, и карие – это как посмотреть. Старки, настоящий ученый, специалист по Флоберу, разносит его в пух и прах за неточное указание цвета радужной оболочки глаз своей героини, а главное действующее лицо, Джеффри Брэйтуэйт, в свою очередь, разносит ее в пух и прах за неблаговидные поступки. Но сам по себе внешний вид значит не так уж много. Чтобы понять Брэйтуэйта – или Гека, или Джейка, или Эмму, – нам не нужно знать, как они выглядят.