Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

В 1949 г. в 1-м номере начала печататься повесть Юрия Германа «Подполковник медицинской службы», положившая начало известному циклу произведений писателя о врачах в годы Великой Отечественной войны. Однако — редчайший случай в журнальной практике — публикация была оборвана чуть ли не на полуслове: во втором номере, как и во всех других, обещанного «продолжения» читатель не увидел. Вместо него в 3-м номере появилось покаянное письмо автора. Вот что он вынужден был написать: «Моя повесть “Подполковник медицинской службы”, напечатанная в журнале “Звезда” (№ 1 за 1949 г.), была подвергнута принципиальной и справедливой читательской критике. Было указано (кем именно, понятно: под «читателями» подразумевались инструкторы агитпропа. — А. Б

.), что главный герой повести доктор Левин живет замкнувшимся в своем ограниченном мирке, целиком погружен в свои страдания, что такой человек не имеет права называться положительным героем. Душевное самокопание ущербного героя, сложность его отношения к людям — всё это вместе взятое создало неверную картину жизни госпиталя гарнизона. Осознав эти ошибки, я не считаю возможным печатать продолжение повести в журнале “Звезда”, так как она нуждается в коренной переработке с первой главы до последней». Письмо Германа сопровождалось таким примечанием: «Редакция журнала “Звезда” считает своей ошибкой опубликование в № 1 за 1949 г. первых глав повести Ю. Германа “Подполковник медицинской службы”, в которой главный герой изображается отрешенным от жизни, ущербным, болезненно-раздражительным индивидуалистом, и прекращает печатание этого произведения»[146]

.

Искусство выкручивания рук доведено было тогда до совершенства, и кто сейчас бросит камень и в писателя, и в редакцию? В интервью, которое в 1992 г. Алексей Герман дал Льву Сидоровскому, он вспомнил об этой давней истории: «…Отец часто попадал в беду, и одна из них была связана с книжкой “Подполковник медицинской службы”. В ней отец в страшном сорок девятом, несмотря на предупреждения, что не сносить ему головы, открыто поднял (может быть, единственный из русских писателей) голос против официального в стране антисемитизма. И был страшно наказан: его исключали из Союза писателей, описывали имущество, он ждал ареста…»[147]

.

Истинная причина прекращения публикации повести в 1949 г. заключалась, конечно, вовсе не в злокозненности и «ущербности» главного героя повести доктора Левина, а исключительно в его неудобной и подозрительной фамилии, да и отчество малость подкачало — «Маркович». Как известно, в конце 1948 г. по указке сверху началась антисемитская кампания, получившая эвфемистическое название «борьбы с безродными космополитами». Разумеется, люди с сомнительными фамилиями стали вычеркиваться не только из жизни (убийство Михо-элса, расстрел писателей — деятелей Еврейского антифашистского комитета, позднее — «дело врачей» 1953 г., закончившееся, правда, не столь трагически), но даже из литературных текстов. Слава богу, дело все-таки не дошло до «Анны Карениной», в которой один из главных персонажей носит такую же фамилию; правда, как считают некоторые толстоведы, она должна произноситься как «Лёвин».

На этом настаивал и В. В. Набоков в лекции о Толстом[148], но принятые в издательской практике правила (может быть, и напрасно) никак это не акцентируют. Полностью повесть Германа была выпущена отдельным изданием только в пору оттепели, в 1956 г., и тогда писателю позволили сохранить фамилию и отчество героя.