Как я отыскал Ливингстона

Дорога, по которой я проходил, не была посещаема раньше ни одним белым человеком. Если мои читатели захотят проследить путь, по которому шли Буртон и Спик, затем Спик и Грант, они увидят большую разницу между моей дорогой и дорогой моих предшественников. На карте Буртона местность, на 5° долготы к западу от Багамойо, совершенно лишена городов, деревень и селений; на моей карте этот недостаток пополнен, и, таким образом, мало-помалу громадное сердце Африки становится более известным. Что бы ни было открыто мною на этой дороге, не известного до сих пор белому человеку, я требую, чтобы меня признали открывшим это немногое. Причина, по которой я делаю это требование, та, что один путешественник в Занзибаре, проживший там несколько лет, старался отговорить меня от путешествия по этой дороге, уверяя, что она лишена всякого интереса, и вся страна хорошо известна. Его мотивы были очень благородны: он хотел, чтобы я поднялся вверх по реке Руфидже, чтобы она сделалась известна географам. Я желал этого тоже от всего сердца, но обстоятельства не позволили мне. Я был послан по поручению, вовсе не как исследователь, и мой долг был как можно быстрее исполнить данное поручение. Если бы это обстоятельство заставило меня идти по хорошо известной дороге, пр которой уже шли раньше три человека, написавших все, что знали об ней, вина была бы не на моей стороне. Но, как я доказал, оно привело меня к новой дороге через совсем неизвестную страну, и тем приятнее это было для меня. Я не пошел по дороге Руфиджи, потому что, по моему мнению, она была непригодна для моих целей, и предпочел путь через Уквере, Уками, Удоэ, Узегугга, Узагара и северную Угого. Результат и время, употребленные мною на дорогу, указали, что я не мог выбрать лучшего пути: это была прямая, западная дорога. На следующий день мы остановились в Кикока; четвертый караван, состоящий только из уаниамуези немало замедлял наше шествие. Его начальник Маганга изобретал различные способы выпрашивать у меня подарки и платье; он стоил мне почти более, чем три остальные начальника вместе, но его усилия не привели ни к чему, кроме обещания с моей стороны дать ему подарок, если он пойдет вперед к Унианиембэ прочистить мне дорогу. 27-го уаниамуезе тронулись, вскоре после них отправились и мы в 7 ч. до полудня. Страна представляла тот же характер, как между Кингани и Кикока — это была лесистая местность, красивая и привлекательная во всех отношениях.

Я поехал вперед в надежде, что представится случай добыть припасов, но я не встретил ни малейшего намека на плоды или дичь. Перед нами к западу простиралась постоянно холмистая местность, то поднимаясь, то опускаясь и образуя параллельные друг другу возвышения, подобно вспаханному полю. На каждом холме была своя группа кустарников или небольшая рощица высоких деревьев, и это однообразие простираюсь вплоть до Розако, наши ближайшей стоянки, где волнистая местность заменилась отдельными возвышениями, покрытыми густымь кустарникомь. На одном из них, поросшем непроницаемым лесом из колючих акаций, стоить Розако, окруженный естественными укреплениями; по соседству, к северу от него, лежит другая деревня, также укрепленная. Между ними пролегает плодородная равнина, орошаемая небольшим источником, в который стекает вода долины и окружающих ее низких холмов.

Розако — пограничная деревня Укуере, а Кинока — северо-западная оконечность Узарамо. Мы вошли в деревню и заняли центральную часть нашими палатками и животными. Начальник деревни принес мне китанде, или квадратную легкую кровать без подзоров, бахрамы и всяких других украшений, во очень удобную и комфортабельную. Животные были немедленно разгружены и отведены кормиться, а люди все до единого занялись укладкой багажа на случай дождя, который во время мазики всегда бывает очень силен и может причинить страшный вред.

Между опытами, которые я хотел сделать в Африке, был опыт с действием хорошей сторожевой собаки на некоторых бесцеремонных людей, которые непременно хотели войти в мою палатку в непоказанный час в портили драгоценные предметы. Но особенно хотелось мне посмотреть, какое впечатление произведет ее лай на могущественных вагого, которые, по словам некоторых арабов, приотворяли дверь палатки и входили к нам, не спросясь, желаем ли мы этого; они смеялись над страхом, который они нам внушают и говорили вам: «хихи, белый человек, я никогда не видал раньше похожого на вас; много ли таких людей как вы? Откуда вы пришли?» Точно так же они брали в руки ваши карманные часы и начинали вас расспрашивать с радостным любопытством: «что это такое, белый человек?» Вы отвечали как можно скорей, что это служит вам, чтобы показывать часы и минуты. Но вагога, гордый своею храбростью и более невежественный чем животное, отвечал с громким хохотом: «о, вы чудак!» или «будьте прокляты за ложь!» Я думал о сторожевой собаке и достал себе отличную в Бомбее, не только ради ее верного товарищества, но и для того чтобы прогонять подобных молодцов.