Как я теперь живу

Мы стараемся подремать днем, чтобы не хотелось спать ночью, когда все остальные лежат по своим кроватям. Кроме шуток, если выбирать свидетелей запретной любви, Айзека и Пайпер захочется видеть рядом в последнюю очередь. Айзека, потому что он нутром чует, где Эдмунд и о чем он думает, даже если бы все и так не было понятно с первого взгляда — стоит только на нас посмотреть. А Пайпер такая чистая и хорошая, если ее что-то смущает, она просто смотрит вам в глаза, пока вы не скажете правду. Или надо срочно убегать и прятаться. Правду мы сказать не осмеливаемся, так что по большей части прячемся.

Даже странно, что кто-то может не почувствовать исходящего от нас напряжения. Айзек и Пайпер помалкивают, а собаки взбудоражены, словно наш новый запах их беспокоит. Джин не отходит от Эдмунда, болтается у него под ногами, стоит ему куда-нибудь пойти, а когда он садится, лезет ему под мышку, как будто хочет там спрятаться. Приходится ее без конца гладить, а иначе она жалобно воет, и Осберт кричит из другой комнаты, да уймите уже эту собаку!

Пару ночей Эдмунд запирал ее в сарае, чтобы мы могли побыть наедине, но втайне я ее жалела, я точно знаю, что она чувствует.

Один Осберт ничего не подозревает. Он интересуется лишь Падением Западной Цивилизации, а что за падение творится у него под носом, не замечает.

Тети Пенн нет уже несколько недель. Мы ничего о ней не знаем. Каждая секунда каждого дня кажется нереальной, и Отсутствие Информации о тете Пенн прекрасно вписывается в нашу новую жизнь. Пайпер скучает по матери, мне хотелось бы о многом расспросить тетю Пенн, но, если не считать этого, ее скорое возвращение в разгар самого неуместного любовного угара в мире было бы, мягко говоря, страшно некстати.

Что до меня, я зашла слишком далеко. Нет, я не думала, что человек, в котором еще сохранились остатки разума, может нас одобрить. Так далеко я все-таки не зашла.

Хочу сделать одно заявление, прежде чем рассказывать дальше. А то вдруг вам придет в голову арестовать меня за совращение малолетних. Понимаете, Эдмунда совратить нельзя. Такие люди бывают. Не верите? Вы просто таких не встречали.

Выходит, вам не повезло.

11

Война длится уже пять недель.

Почти каждый день мы слышим о новых бомбах. Аэропорты по-прежнему закрыты, иногда проводка трещит и электричество вырубается. Обычные источники информации, интернет и мобильная связь, слишком медленны и ненадежны, телевизор не работает. Осберт утверждает, что можно послать имейл, но почему-то письма возвращаются обратно. С эсэмэсками то же самое, иногда они доходят, но не в том виде, как их посылали. Гудка надо дожидаться часами, так что уж проще наплевать и взять книжку.

Меня это не напрягает, мне так и так никто не звонит, но, думаю, Осберт нервничает — все труднее и труднее становится поддерживать связь с его помешанными на шпионах друзьями. Они проводят время, планируя незаконные вылазки в паб, где обмениваются информацией. Стараются выглядеть мрачно, но на самом деле счастливы. Они ждут, когда настанет время разоблачать коллаборационистов и смело смотреть в глаза опасности, передавая донесения через линию фронта.

Все мы насмотрелись фильмов про войну.

И вот, когда мы привыкли к такой жизни, к ежедневным походам в деревню, к многочасовым очередям, чтобы получить пару буханок хлеба, полфунта масла и четыре пинты молока (потому что мы дети), в округе объявляют карантин из-за вспышки оспы, точнее говоря, из-за Предполагаемой Вспышки Оспы. Откуда нам знать, где правда, а где вранье, Осберт и очередь за продуктами — наши единственные источники информации, теперь даже радио звучит странно, настроишься на какую-нибудь волну, но все равно не понимаешь, кто говорит и говорит ли правду, а газет нет, и телефон молчит чаще, чем работает.

Как бы там ни было, результатом так называемой Эпидемии Оспы стал запрет появляться на улицах. Большие черные грузовики привозят продукты и оставляют у поворота к дому, а дополнительные заказы можно писать на бумажке.

Мы очень веселимся и вносим в список шоколад, колбасу, торт и кока-колу. Пайпер злится, готовит-то в основном она, а наши глупые пожелания помешают понять, что на самом деле нам нужна мука. Правда, наш список явно никто не читает. Привезли то, что привезли.

Оспа так оспа. С каждым днем становится немножко хуже, нельзя понять, где правда, где ложь, легче легкого и это воспринимать просто как еще один факт жизни, есть и есть, нечего беспокоиться.

Только подумайте! Май в самом сердце английской глубинки. Все говорят, что такого мая не было давным-давно. Разве это не насмешка? По мне, в хорошую погоду еще труднее поверить, что наступил конец света. Я ведь выросла в Каменных Джунглях, хотя, возможно, это преувеличение, в Верхнем Вест-Сайде зелени предостаточно. Но мы говорим о паре деревьев тут, паре деревьев там, а в Англии растительности не занимать. Хотя слухи настигают со всех сторон, кажется, что с НАМИ не может произойти НИЧЕГО ПЛОХОГО.