Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки

Во время этой прогулки я сначала размышляю над вопросом о чужом разуме, то есть о том, как мы можем быть уверены, что другие люди – это не просто андроиды, что они обладают умственными процессами и опытом, как и мы? А затем мы с Монти обсуждаем проблему свободы воли: свободны ли люди делать выбор – нравственный или иной – или все наши мысли и действия определены тем, что находится за рамками нашего контроля?

На следующий день я неожиданно решил пойти на прогулку с Монти вдоль Темзы, от Ричмонда до Строберри-Хилл. Это означало, что нам надо было добираться до Ричмонда на поезде, но Монти нравится общественный транспорт, и он обычно хорошо себя ведет. Он сидел у меня на коленях в переполненном вагоне, пока я читал, а его нос прижимался к углублению между двумя половинками открытой книги, и было немного похоже, будто он тоже читает. Я быстро огляделся, надеясь, что кто-нибудь наслаждается этой маленькой сценкой и мы могли бы обменяться улыбками в стиле «вот какой милашка», но другие пассажиры были слишком поглощены своими телефонами: водя пальцами по экранам, они улыбались каким-то шуткам в WhatsApp или видео с чихающей пандой на YouTube.

В такие моменты, когда кажется, что все замкнулись в своем собственном мире, я начинаю размышлять над так называемой проблемой чужого разума

. Вопрос о том, имеют ли другие люди разум, как у меня, – один из тех немногих, истоки которого не относятся к временам древних греков. По-видимому, до Джона Стюарта Милля, философа XIX века, никого это не волновало. Но, сидя в поезде и наблюдая за людьми, было трудно не задуматься над тем, как можно доказать распространенное предположение, будто другие люди думают, чувствуют и воспринимают мир так же, как я сам. Я не могу испытывать вашу боль или вашу радость. Я не могу чувствовать то же, что и вы, когда вы чешете голову или подгибаете пальцы в своих слишком тесных туфлях. Чувствуется ли ваше счастье так же, как мое, ваша печаль – так же, как моя?

Конечно, если человек искренне не верит, что другие люди обладают разумом, подобным нашему, – это признак безумия: люди с шизофренией и другими расстройствами личности часто убеждены в том, что других людей вокруг них заменили бездушные копии или автоматы. Нормальные люди верят в идентичность сознания, в то, что различия между нами – это просто вариации на тему. Однако вера и знание – это не одно и то же. Можем ли мы знать, что мы одинаковы, или, по крайней мере, быть настолько же уверены в одинаковости умственных процессов, насколько анатомы уверены в одинаковом строении тел?

Существуют две стороны этой проблемы, различия между которыми очень тонкие. Первая: откуда я могу знать, что у вас в голове? Что считать доказательством? Другая проблема имеет концептуальный характер. Для того чтобы по-настоящему узнать, действительно ли мы одинаковы, я должен был бы воспринимать мысли и чувства другого человека, как свои собственные, а как такое возможно? Мои мысли и чувства никак не могут включать ваши. Подобное буквально немыслимо за пределами мира научной фантастики.

Должен сразу сказать, что философия не дает никаких ответов на вторую формулировку проблемы. А ответы на первый вопрос тоже не вполне удовлетворительны. Но на первый вопрос, по крайней мере, были попытки ответа, пусть даже они настолько же тверды и надежны, как высохшие меренги…

Философы предложили три различных решения проблемы чужого разума. Первое – это доказательство на основе аналогии. Я знаю, что я обладаю таким видом разума. Я чувствую и думаю, желаю, испытываю зуд и боль. Другие люди похожи на меня по стольким внешним характеристикам, что я это ясно вижу. Поэтому они, конечно, должны быть похожи на меня и изнутри, разве не так?

Именно так большинство из нас думает инстинктивно. Это форма индуктивного умозаключения. Индукция – процесс, с помощью которого мы пытаемся создать общие законы на основе частных примеров. Вы обнаруживаете определенное число случаев, в которых за X следует Y, а затем делаете индуктивный вывод, что за всеми X будут следовать Y. Я замечаю, что в моем случае со мной происходят определенные процессы, и я обладаю определенными переживаниями, поэтому я вывожу общее правило, что все люди должны переживать эти вещи таким же образом.