Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки

Какое-то время мы шли молча. Казалось, будто листья перестали шуршать, и птицы перестали щебетать в испуге от того, к чему мы пришли: миру без моральной ответственности. Монти нарушил молчание:

– А есть какой-нибудь выход из такого положения? Просто это кажется… неправильным.

– Ты имеешь в виду, можно ли каким-то образом примирить наше чувство свободы выбора – морального выбора; выбора, касающегося того, что есть на ужин; в какую сторону пойти – с жестокой реальностью причинности и детерминизма? Может быть. Давай рассмотрим варианты. Детерминирован ли физический мир? Ответ: да или нет. Если детерминирован, следует ли из этого, что наше умственное состояние детерминировано? Если да, можно ли тогда хоть в каком-то смысле сказать, что мы свободны? Давай еще раз рассмотрим каждый из этих вопросов и разберемся, имеются ли здесь какие-нибудь возможности для маневра.

– Я думал, мы уже решили, что материальный мир детерминирован. Атомы и что-то там еще сильно соударяются?..

– В отношении этой точки зрения имеется пара возражений. Источником первого возражения служит огромная сложность физического мира – тогда как наука склонна упрощать, – а это значит, что мы никогда не знаем достаточно, чтобы в полной мере использовать принцип детерминизма, если речь идет о знании того, что произойдет, то есть реальности. В XIX веке физики Джеймс Максвелл и Людвиг Больцман были вынуждены прибегнуть к понятию вероятности, чтобы объяснить движение частиц газа в сосуде. Просто происходило слишком много всего, чтобы можно было предсказать, что сделает один атом. В наши дни теория хаоса похожим образом пытается объяснить определенные сложные системы, такие как погода, землетрясения или вспышки на Солнце, в которых крошечные изменения начальных условий приводят к разнообразным и непредсказуемым результатам. Хотя специалисты по теории хаоса могут обнаружить периодические закономерности и области относительного постоянства внутри хаоса, они не могут делать абсолютно точные предсказания, из которых, по нашему мнению, состоит «настоящая» наука. Современные прогнозы погоды на основе компьютерных моделей, возможно, гораздо лучше, чем те, что были раньше, но мы точно узнаем лишь то, что завтра, когда мы соберемся на прогулку, мне будет нужен зонт, а тебе – твоя симпатичная маленькая курточка.

– Ненавижу эту куртку. Меня ни во что не ставят другие собаки, когда ты заставляешь меня ее надевать.

– Не согласен. Ты похож на шотландского горца. Проблема и с хаосом, и с того рода сложностью, которую мы обсуждаем, заключается в том, что, если они означают, что, по сути, мы не можем предсказать будущее со 100 %-ной уверенностью, то это просто вопрос ограниченности наших знаний. Если бы у нас был достаточно мощный компьютер и возможность ввести в программу каждую деталь, касающуюся состояния Вселенной, тогда влияние взмаха крыльев бабочки на Борнео на погоду во Флориде можно было бы точно предсказать. Мы могли бы предвидеть движения каждого атома в максвелловском сосуде с газом. Поэтому отрицание не освобождает нас от хватки детерминизма. Мы должны точно знать не каков баланс сил, которые нас принуждают, а лишь то, что нас принуждают.