Как стать леди

– А правда ли, – продолжала бойкая служанка, – что Осборны ее терпеть не могут?

– Правда в том, – сурово одернула ее Джейн, – что она к ним необычайно добра, и им следовало бы ее обожать.

– Ну а мы слышали, что они совсем даже и не обожают, – сказал самый рослый из лакеев. – Что совсем не удивительно. Будь она помоложе, могла бы здорово утереть этому капитану Осборну нос. А ей все-таки уже за тридцать.

– Не наше это дело, – строго произнесла Джейн, – обсуждать, кому за тридцать, кому за сорок, а кому за пятьдесят. Это наш хозяин, а он, маркиз, выбрал ее, хотя там были две совсем молоденькие красотки.

– Ну что же, по правде говоря, – согласился рослый лакей, – я б и сам выбрал именно ее, она хорошая женщина.

Леди Мария собиралась отправиться с визитами на север, однако выкроила время и прибыла отобедать с Эмили.

Старая дама пребывала в отличной форме. У нее имелось собственное мнение по ряду вопросов, некоторые из них она намеревалась обсудить, некоторые же решила оставить при себе. Она поднесла к глазам оправленный в золото лорнет и внимательно оглядела Эмили.

– Поверьте мне на слово, Эмили, – объявила она, – я вами горжусь. Вы одно из моих достижений. Выглядите вы гораздо лучше. В вашем облике сегодня есть что-то неземное, воздушное. Я совершенно согласна с Уолдерхерстом во всех тех сентиментальных вещах, которые он о вас говорит.

Она произнесла последнюю фразу отчасти потому, что ей действительно нравилась Эмили, и она понимала, какое удовольствие ей доставит, обмолвившись о том, что ее муж превозносит ее очарование в разговорах с другими людьми, а отчасти потому, что она развлекалась, наблюдая, как на щеках этого большого ребенка разгорается румянец, а глаза наливаются слезами.

– С вами ему действительно повезло, – продолжала ее светлость. – Следовательно, повезло и мне. Ужасно, если б вы были из тех юных особ, которых нельзя оставлять одних. Поскольку у Уолдерхерста родни женского пола немного, то нянчиться с вами пришлось бы мне. А вы представить себе не можете, каково это – возиться с молоденькой девушкой, которая еще не избавилась от детской привычки резвиться, но которая возомнила себя взрослой замужней дамой, не нуждающейся в сопровождении. А без сопровождения такую никуда отпускать нельзя. Теперь же Уолдерхерст может отправляться туда, куда его призывает долг, и все такое прочее, а я тоже могу отправляться с визитами и вообще, куда мне будет угодно. Вы же, моя дорогая, совершенно счастливы в своем Полстри, где вы играете с этой маленькой полукровкой в леди Баунтифул[7]. Так и вижу, как вы сидите рядком и шьете крестильные рубашечки.

– Нам это очень нравится, – ответила Эмили и добавила: – Пожалуйста, леди Мария, не называйте ее маленькой полукровкой. Она очень милая.

Леди Мария издала свой знаменитый смешок и снова воззрилась на Эмили через лорнет.

– В вас, Эмили Уолдерхерст, есть какая-то ранневикторианская святость. И это меня забавляет. Вы напоминаете мне леди Каслвуд, Хелен Пенденнис и Эмилию Седли[8] вместе взятых, но без их злобности, самодовольства и хитрости. Вы настолько хороши, насколько хороши были они в представлении бедняги Теккерея. Как же он на их счет заблуждался! Я не стану вгонять вас в краску, объясняя, почему, не будь вы ранневикторианской святой и улучшенной версией героинь Теккерея, вы бы ни за что не стали помогать ей в этой интересной ситуации. У вас бы нашлось для этого чертовски много – по словам моего племянника – причин. Любая другая женщина возненавидела бы малышку Осборн. Но в вашем благородном и чистом уме такая мысль и возникнуть не может. У вас чистый ум, Эмили. Я могла бы гордиться собой, если б придумала этот эпитет для описания вашего ума, Эмили. Но его придумала не я, а Уолдерхерст. Право, вы оказали на него весьма благотворное действие – пробудили его интеллектуальные способности.

Совершенно очевидно, что по поводу Осборнов у нее имелось свое мнение. Ей они оба не нравились, но особенно она невзлюбила капитана Осборна.