Как трудно оторваться от зеркал...

Между прочим, не разделяя крайних маминых воззрений на этот город, Лида смутно ощущала его убожество как раз на блистательных концертах Якова Флиера, потому что публика, увы, не заполняла зал. Лида словно чувствовала личную вину перед Флиером, не так давно возобновившим свою концертную деятельность, прерванную из-за болезни на целое десятилетие. Мама уверяла, что в тот день, когда пианист решил дать первый концерт, в Большом зале консерватории, публика разве что с люстры не свисала... Среди учеников маэстро были невозвращенцы — люди, покинувшие родину, — что вредило их учителю, не могло не вредить, поэтому замечательный музыкант был вынужден концертировать в таких маленьких городах. Время от времени то один, то другой ученик маэстро вывозил из страны своего Бетховена и Шостаковича — каждый со своим особенным способом звукоизвлечения, — но в манере исполнения учеников Флиера все равно чувствовалось что-то общее. Во дни их ученичества маэстро часто садился за инструмент и говорил: «Мой старик делал это так», — имея в виду своего учителя Константина Игумнова, и показывал, как

. Теперь ученики тащили в Европу и Америку каждый своего Брукнера и Мусоргского, Дебюсси и Рахманинова, но музыка, к счастью, в России не убывала, как не убыла в конце войны, когда скончался великий Игумнов, и не убудет никогда, хотя ее слушатели в основном и сосредоточились в больших городах. А в их городе только одна Ксения Васильевна была способна заметить, что до минорный ноктюрн Шопена сыгран Флиером в замедленном темпе, а соната-фантазия Моцарта — властным, горячим звуком, и мама высоко ценила ее за столь ценные замечания, которыми они обменивались в антракте.

Когда Лида сообщила родителям, что Юра Старшин пригласил ее в гости, они переглянулись с выражением удовольствия на лицах. Лида, тут же воспользовавшись моментом, вытянула из родителей разрешение приходить домой не в десять часов вечера, как было прежде, а в одиннадцать, потому что ей скоро исполнится шестнадцать лет. Мама сосредоточилась на том, во что Лиду одеть. Сначала она посоветовала выбрать парчовое платье, сшитое к шестнадцатилетию, но, вспомнив о простоте Ксении Васильевны, предложила скромное коричневое с белым воротником. Купили вафельный торт — явиться впервые в гости с пустыми руками было бы невежливо.

Лида явилась первой. Саша считал признаком хорошего тона несколько припоздниться, хотя Лида была уверена, что он уже где-то поблизости — стоит под Юриной дверью, поглядывая на свои любимые часы «Юность». Лида села в предложенное Юрой кресло. Заметив сильное смущение Юры, она тут же успокоилась. Чтобы занять гостью, Юра торопливо познакомил ее со своими нотами, с клавирными концертами Моцарта, которые он с Шестопаловым разбирал с точки зрения формы, гармонии и контрапункта. Тут явился Саша. Лида слышала, как они препираются в прихожей из-за обуви, которую Саша хотел во что бы то ни стало снять, а Юра отвечал, что в нормальном доме делать это не принято. Но Саша тут проявил несгибаемую волю и прошел в комнату в носках. Взглянув на принаряженного Сашу, Лида почувствовала укол в сердце — верную примету чувства; она отвела глаза, не в силах воспринять всю прелесть облика Саши, каждый раз для нее новую... Саша пришел без вафельного торта, но принес с собой тему для беседы, которая вмиг затмила Моцарта.