КАК УБИТЬ ДРАКОНА: Пособие для начинающих революционеров

Вопрос контроля над «человеком с ружьем» в скрытой форме вставал при каждой смене правителя и в таком тоталитарном государстве, как СССР с его хорошо отлаженной системой идеологического наследования власти. Успех анти-бериевского переворота 1953 года был обеспечен во многом благодаря тому, что армия осталась лояльна партийному и советскому руководству в лице Хрущева и Маленкова. Падение самого Хрущева в значительной степени было обеспечено предательством тогдашнего руководства КГБ СССР, которое поддержало Брежнева, имевшего и без того сильную поддержку со стороны армии. Горбачеву во многом помогло то, что он рассматривался как ставленник выходца из КГБ Андропова, что обеспечило ему на первых порах лояльность руководства КГБ при нейтральной позиции армейских кругов. Отказ группы «Альфа» штурмовать Белый дом стал приговором реставрационному проекту ГКЧП. Так или иначе, любой транзит власти неизбежно включает в себя разрешение вопроса о том, кто контролирует вооруженных людей. Эта тема не обсуждается широко в учебниках по демократии, но ни одна демократия в мире не состоялась бы, если бы этот вопрос не разрешался каждый раз практически.

В России он разрешается в полном соответствии с ее многовековыми традициями и укладом — как правило, путем превентивного насилия, иногда ярко выраженного, а иногда более скрытного. В 1953 году в острой фазе конфликта Берия и его ближайшие соратники были фактически уничтожены без суда и следствия. В случае с ГКЧП обошлось без кровопролития: после недолгого ареста участники заговора были освобождены и даже получили возможность реинтегрироваться в политическую жизнь новой России. При удачном раскладе сил вопрос может быть решен простой заменой старого руководства на новое, более лояльное, но такой расклад трудно гарантировать.

В любом случае временному правительству придется в первые же часы своего правления проводить «вотум доверия» среди силовиков, требуя от них полного признания своей легитимности. Если такое признание можно получить сразу, то это снимает проблему и дает время для поэтапного усиления политического контроля над силовыми структурами. Но в случае возникновения сомнений и тем более сопротивления временному правительству придется действовать жестко, вплоть до физической нейтрализации тех, кто не признает его полномочий (в лучшем случае — путем ареста, что тоже может оказаться непростой задачей). Все это возможно, все это делалось в истории не один раз и никак иначе делаться не может. Либо новая власть показывает сразу, кто в доме хозяин, либо она будет уничтожена — если не сразу, то немного позже. Политика — жесткая вещь, и не говорить об этом означает не называть вещи своими именами. Я считаю это недопустимым, потому что в основе новой политики должна лежать беспощадная честность.

Итак, новая власть в течение самого короткого времени должна подчинить себе силовые структуры. Если она не способна этого сделать, то она не власть. Как именно она это сделает, нет смысла обсуждать заранее: здесь не существует готовых рецептов.

Но есть другая важная тема. Нет проблемы в том, чтобы применить насилие и поставить «человека с ружьем» под контроль. Есть проблема в том, чтобы после этого остановиться. Кто принимает решение об устранении и форме устранения старых силовиков? Кто принимает решение о назначении новых силовиков? Новый лидер, глава временного правительства? В таком случае он и становится новым диктатором России. Во-первых, потому что, если им пролита кровь (если пролита), пути назад уже нет. А во-вторых, потому что новые люди, назначенные им лично, ему же лично дальше и будут преданы.

Мы все это видели на примере Ельцина в 1993 году. Сначала была неудачная попытка переворота, и Ельцин проявил себя жестко (по крайней мере, с точки зрения технологии борьбы за власть), не дав вытащить из-под себя стул и подавив восстание «белодомовцев». Итогом стало то, что на все ключевые посты он расставил лично преданных ему людей. А вот дальше оказалось, что больше ему ничего делать не надо. Расставив своих людей по всем силовым ведомствам, он перестал нуждаться в политике и в искусстве компромиссов, без которых настоящая политика не существует. После 1993 года Ельцин лишь имитировал политический процесс, удерживая власть преимущественно силовыми методами, а потом просто передал ее по наследству тому, у кого это получалось лучше.