Как уморительны в россии мусора, или FUCKING ХОРОШОУ!

– Сначала месяц лежал в больнице,– разъяснил актер.– Однако никаких сдвигов. Главврач и решил, что лучшей терапией для этого придурка будет амбулаторный режим и создание вокруг него той атмосферы, что он сам себе придумал. Кстати, а он сейчас без сознания? – осторожно поинтересовался Врубель-Гуашко.

– Точняк,– подтвердил старший наряда ППС.– С полчасика еще проваляется.

– Можно вашу дубинку? – попросил актер.

– Пожалуйста,– с несвойственной ему вежливостью отреагировал сержант.

Врубель– Гуашко взял резиновую палку, встал, подошел к распростертому телу и несколько раз перетянул “изделием номер один” Перчикову по спине.

Тот, не открывая глаз, чему-то улыбнулся.

– Полегчало? – осведомился пузатый пэпээсник.

– Еще как! – Врубель-Гуашко вернул дубинку сержанту, сел и закурил, блаженно прикрыв глаза.– Давно мечтал… Только вот случая не представлялось.

– За отдельную плату мы можем его так обработать…,– хохотнул, подмигивая, старший наряда ППС.

– Закончили базар,– поморщился Соловец, вернувшийся в разговор из тяжкого мира дум, где он прикидывал, как вечером накажет Хулио.– Так что было после выхода этого типа из больницы?

– Создали ему атмосферу,– вздохнул Врубель-Гуашко.– Напечатали десяток ксив, а, чтобы за ним присмотр был, наняли меня… Вот и мотаюсь туда-сюда, дурака своего из передряг вытаскиваю и слежу, чтобы он чего-нибудь серьезного не напортачил. Он думает, что я его напарник, майор Зеленкин.– Актер опять тяжело вздохнул и показал сидящим на ящиках и досках милиционерам аналогичное удостоверение, что те уже видели у сумасшедшего “агента”.– Тоже “сотрудник Федерального Бюро Национальной Безопасности России”.

– Дела-а-а,– протянул Кабанюк-Недорезов.

– Это еще не все.– Врубель-Гуашко почмокал обветренными и потрескавшимися губами.– В параллель со всей этой фигней мой подопечный думает, что он популярный актер. Звезда телесериалов про спецназовцев и кумир театралов, мать его… Рвется на сцену, худруки всех питерских театров от него уже бегают.

Стражи порядка сочувственно закивали головами.

– Не дай Бог сына-актера,– согласился Крысюк.

* * *

Метрах в десяти прямо перед Плаховым раздались тяжелые шаги и недовольное сопение.

Игорь отвел за спину закрепленный на деревянном черенке лист дюралюминия размером метр на полметра, дождался, когда неизвестный приблизится на расстояние вытянутой руки и изо всех сил, молодецки хекнув, двинул лопатой плашмя сверху вниз…

Лучше подло, чем никогда

Дукалис, очухавшийся после вынужденного пребывания в полувысунутом из окна виде, поднес к уху коробок и потряс головой.

Ни звука.

Спичек не было.

Оперуполномоченный открыл коробок, внимательно осмотрел на два десятка деревянных палочек с серными головками, закрыл коробок, снова поднес его к уху, и опять потряс головой.

Тот же результат, что и в прошлый раз.

Дукалис тихонько застонал, отложил коробок, уставился на только что распечатанную пачку сигарет “Мужик”, лежащую рядом с ополовиненной бутылкой кислого пива “Клинское”, и пригорюнился.

Очень хотелось курить…

* * *

Дверь в кабинет широко распахнулась, и на пороге материализовались Казанцев с Чердынцевым, на плечах которых висел помятый обессилевший Ларин.

У Чердынцева голова была украшена чалмой из мокрого полотенца, благодаря которой майор напоминал упитанного, но сильно пьющего сикха [Сикхи – народность в Индии].

– О, Казанова! – обрадовался Дукалис.

Начальник дежурной части и выписавшийся из больницы капитан положили Ларина в угол и примостились у гостеприимного стола.

Казанова выставил на стол две бутылки розового портвейна “Массандра” и тут же поведал коллегам о незабываемом эротическом вечере, случившемся у него три дня назад.

Она – длинноногая блондинка лет девятнадцати с бархатной загорелой кожей, с пятым номером бюста, в красивейшем кружевном нижнем белье, на роскошной широкой кровати под балдахином.

Он – в семейных трусах, с биноклем, босиком, на лестничной площадке дома напротив…

* * *

Общими усилиями УАЗик был поставлен на четыре колеса, но ехать он все равно не захотел.

Кабанюк– Недорезов горестно ощупал наполовину въехавший в салон двигатель, постучал сапогом по шинам, несколько раз повернул ключ в замке зажигания и беспомощно развел руками.

Так что ехать обратно в РУВД пришлось не на двух, а на одном “козелке”.

Ввосьмером.

Перчикова и Врубеля-Гуашко отпустили после того, как актер-“телохранитель” выдал постаныващим от наслаждения ментам двести долларов из резервного фонда, специально предназначенного именно для подобных случаев столкновения с российскими правоохранителями, и клятвенно пообещал перенести деятельность “агента” Лехи Перчикова на территорию соседнего РУВД.

На том и расстались.

Не приходящего в сознание Твердолобова и одного из сержантов запихнули в “собачник”, остальные кое-как устроились в салоне. Причем Соловец занял переднее пассажирское кресло, согнав с него пузатого патрульного.