Как вам это понравится

О добрый мой старик! Как хорошоЯвляется в тебе все постоянствоТех прежних лет, когда не из корыстиСлуга служил, а по одной любви!Не создан ты по нашей новой моде,Когда никто не хочет даром трудСвой отдавать, и только лишь наградаПолучена, усердие тотчасКончается в принявшем воздаянье.Ты не таков. Но, бедный мой старик,Ты дереву гнилому посвящаешьСвои труды, заботливость свою;За это все оно принесть не можетТебе цветка простого. Но пусть будетПо-твоему: мы вместе в путь пойдемИ, прежде чем все то, что собрано тобою,Успеем мы прожить, пошлется нам судьбоюПриятный для души и скромный жребий.

Адам

Да,Идем, мой господин; и буду я всегда,До часа смертного, ненарушимо честноСопровождать тебя. Я, как тебе известно,От юношеских лет живу здесь, а теперьПод восемьдесят мне; но больше в эту дверьЯ не хочу входить: в семнадцать лет беспечноВсяк ищет счастия, в мои ж года, конечно,Поздненько уж за ним бежать. Но все равноЯ буду награжден вполне, коль сужденоМне встретить с чистою душой свою кончинуИ знать, что заплатил мой долг я господину.

Уходят.

Сцена четвертая

Арденнский лес. Входят Розалинда в мужском платье, Целия, одетая пастушкой, и Оселок

.

Розалинда

О Юпитер! Как утомился дух.

Оселок

Я бы о своем духе не заботился, не устань мои ноги.

Розалинда

А я бы готова опозорить мое мужское платье и расплакаться как женщина, но должна поддерживать более слабый сосуд, потому что камзол и штаны обязаны подавать пример бодрости юбке. Итак, мужайся, добрая Алиена!

Целия

Пожалуйста, прости мою слабость; я не могу идти дальше.

Оселок

Что до меня, то я готов скорее снести ваше изнеможение, чем понести вас самих. Впрочем, если бы и пришлось понести вас, тяжесть была бы невелика: ведь, я полагаю, у вас в кошельке ни гроша.

Розалинда

Итак, вот Арденнский лес.

Оселок

Да, вот я и в Арденнском лесу – и все-таки такой же дурак как прежде, если не больше. Дома мне было лучше; но путешественники должны быть всем довольны.

Розалинда

Да, будь всем доволен, добрый Оселок. Смотри, кто идет сюда: молодой человек и старик, занятые серьезным разговором.

Входят Корин и Сильвий.

Корин

Да, это путь к тому, чтоб вечно ты В ее душе встречал презренье.

Сильвий

Если бТы знал, Корин, как я люблю ее!

Корин

Понять могу отчасти, потому что

И сам любил когда-то.

Сильвий

Нет, Корин,Ты, как старик, понять меня не можешь,Хотя б и был ты в юности страстнейшимЛюбовником, какой когда-нибудьВ полночный час вздыхал в своей постели.Но если бы и правда, что твояЛюбовь была с моей любовью схожа —Хоть убежден я твердо, что никтоТак не любил, как я, – то сколько сделалВ жару ее ты глупостей смешных?

Корин

Да тысячу, которые забытыТеперь уж мной.

Сильвий