Как живые: Двуногие змеи, акулы-зомби и другие исчезнувшие животные

К концу десятилетия раскопок в урочище Соколки на берегу Малой Северной Двины в Вологодской губернии (ныне Архангельская область) экспедиция, где работали и зарабатывали местные крестьяне, расчистила 500 кв. саженей породы (примерно 2276 м²) и добыла 130 тонн конкреций, из которых извлекли 35 относительно полных скелетов, 45 черепов и множество отдельных костей. В основном это были парейазавры, но также встречались дицинодонты и горгонопсии (иностранцевия). Владимир Прохорович ратовал за создание палеонтологического музея на основе этого редчайшего собрания и за запрет на проведение каких-либо коммерческих раскопок с целью продажи скелетов за границу. Его мечта сбылась. Но и опасения, увы, оправдались: из новой России немалая доля окаменелостей из местонахождений, открытых Амалицким, уплыла за рубеж и без толку пылится в частных коллекциях.

Амалицкий не успел описать и малой толики своих выдающихся находок. Уже после его довольно ранней смерти в год великих революций выяснилось, что открытый в Соколках ящер отличался от южноафриканского собрата. Поэтому он был удостоен нового родового названия – скутозавр (Scutosaurus karpinskii, от лат. scutum – «щит»). Придумала его выпускница Бестужевских курсов по анатомии Александра Паулиновна Гартман-Вейнберг, продолжившая в 1920–1930-е гг. масштабные раскопки на Северной Двине (и значительную часть жизни прожившая в Геологическом музее в Ленинграде, рядом с пермскими скелетами; умерла в блокаду). Видовое имя дано в честь академика-геолога Александра Петровича Карпинского.

Деталь шкуры (крупные костяные бляшки), которая вдохновила Гартман-Вейнберг на новое научное «прозвище», упоминал в своих записках еще Амалицкий – «щитки из звездчатых пластин»[34]

. Он видел в открытых животных признаки и амфибий, и рептилий, и млекопитающих и считал их переходным звеном между этими важными группами позвоночных. И «поселил» в воду, поскольку особая форма ребер и вывернутые конечности (возможно, с перепонками) указывали на образ жизни как у крокодилов, бегемотов или моржей. Впрочем, в суровые зимы ящеры могли выкапывать корни и червей, чтобы перекусить, – ведь листовидные пильчатые зубы и нёбо, куда открывались хоаны, у них были как у гаттерии, которая и плавает, и в норах скрывается. В конце прошлого века Михаил Феодосьевич Ивахненко из ПИН РАН считал, что скутозавры, подобно ламантинам, на сушу даже не выползали.

В длину скутозавр Карпинского достигал 3 м. В профиль его череп выглядит высоким, как бы резко обрубленным сзади и имеет массивную, хорошо окостеневшую мозговую коробку. Если смотреть на него сверху, то череп похож на маску с венецианского карнавала: прорези для глаз (в том числе – для «третьего») и ноздрей на рельефной поверхности, расходящейся тремя лопастями (вытянутая морда и крупные выросты по краям «щек»; рис. 20.2). «Щеки» образованы утолщенными квадратно-скуловыми и чешуйчатыми костями, торчащими вниз и в стороны, будто брыли бульдога, окаменевшие в тот момент, когда он отряхивал слюни. Носовые отверстия широкие, глазницы довольно крупные, удлиненные.

Рис. 20.2.

Череп скутозавра Карпинского; ширина 0,5 м (ПИН РАН)

Поверхность черепа бугорчатая из-за приросших остеодермальных щитков и множества ямок. Ямки гладкостенные, на дне каждой из них открывалось несколько питающих покровные ткани сосудов. В задний край «щеки» вдавалась ушная вырезка, которую, вероятно, закрывала барабанная перепонка. Рогоподобный выступ украшал и массивную нижнюю челюсть. Среди множества черепов северодвинских скутозавров нет и двух похожих: все они различаются количеством и размером остеодерм на «щеках» и носовых костях, которые иногда разрастались в удлиненные конические рога. Эти выросты несут желобки – следы рогового чехла. У юных ящеров (менее 1,5 м длиной) костные выросты черепа еще не достигали пугающих размеров.

Хотя череп очень большой (до 45 см длиной и 50 см шириной), голова «теряется» на фоне грузного туловища. Оно по-жабьи укорочено (предкрестцовых позвонков не более 21), хвост небольшой. Невральные дуги позвонков низкие и сильно утолщенные. Кости плечевого и тазового поясов тяжеловесные и широкие, особенно выделяется своим размером лопатка с заметным плечевым отростком. Межключица, наоборот, относительно тонкая и похожая на ухват. Плечевая кость вдоль своей длины как бы перекручивается на 45?, что позволяет ей подходить почти под прямым углом к винтообразной суставной впадине лопатки (см. рис. 20.1). Локти и коленки развернулись в стороны. При такой конструкции плечевого пояса скутозавры должны были ходить «враскорячку» на широко расставленных конечностях, медленно переваливаясь с боку на бок.